Виктор Гофман - Любовь к далекой - поэзия, проза, письма, воспоминания

Дине кажется, что мама ею недовольна. Вообще, ей неловко. Все знают об ее тайне. Но все же ей приятно, что упомянули о нем. Она хотела бы только о нем говорить, чтобы все всегда о нем говорили.

Вдруг ей приходит в голову, что ведь она весь вечер молчит. Это могут заметить.

– Которую партию играете? — обращается она к Леониду. — Третью, — отвечает тот, не поворачивая головы. — А кто выиграл? — робко продолжает допытываться Дина.

Вместо ответа Леонид нерешительно трогает пешку. Вот чуть подвинул ее вперед и опять поставил на прежнее место.

– По правилам, раз тронул фигуру, то уж надо ею ходить, — неожиданно вмешивается Оля.

– Не твое дело, танцорка, — огрызается Леонид. Дядя Коля самодовольно улыбается.

Дина думает, что Леонид сердится на нее, потому что она полюбила Константинова. Поэтому и не отвечает. Ведь он прежде ухаживал за ней, когда приезжал к ним в первый раз. Раз даже поцеловал ей руку – на скамейке в саду, и хотел поцеловать в губы. Он ей тогда нравился. Но это было увлечение, а не любовь.

– А где Жорж? — спрашивает Дина.

– Рыбу ловит. К чаю хотел прийти. А которое сегодня число? – говорит мама из-за самовара.

– Девятое. Девятое июля,— поспешно отзывается Оля.— Послезавтра мои именины.

– Да уж помним,— смеется мама. И потом обращается к Дине: – Ну, если вы хотите идти, то пора вам одеваться.

Дина смотрит на Олю и говорит ей тихо:

– Пойдем…

Не решается встать одна. Оля согласна. И одновременно поднявшись, они опять взбираются к себе наверх по деревянной, гулкой лестнице.

Дина высоко заложила свои тяжелые косы. Со всех сторон закалывает их шпильками, которые мягко уходят в глубину волос. Смотрится в зеркало. Слева горит лампа, и никак не поставить ее, чтобы было удобно. Опять кажется ей, что она очень интересна. У нее большие глаза с продолговатым разрезом. Он всегда говорил, что у нее необыкновенные глаза. А губы — пунцовые, мягкие. Она полураскрывает их. «На, целуй», — говорит она мысленно. Затем опять старается вспомнить его поцелуи, представить его лицо близко у своего. Какое блаженство, какое безумие – любовь!

Вот она достала из шкафа свое розовое платье, сняла кофточку и осталась с голыми плечами в короткой юбке с кружевными оборками. Надо еще спустить рубашку, засунуть ее за корсет, чтобы она не виднелась сквозь розовые прошивки платья. Вот уже обнажена грудь. Неловко так и сладостно. «Это для тебя, милый, все для тебя, — шепчет она смущенно. Не ревнуй. Ведь я всегда с тобой».

Надела платье и не может его сзади застегнуть. «Оля, застегни мне платье», – зовет она сестру. «Сейчас», – отзывается та из соседней комнаты.

«И ведь никто, никто не знает, как я его люблю, – думает она. — Им это кажется незначительным. А я так страдаю. Больше любить невозможно».

Пришла Оля в расстегнутом белом платье и с распущенной косой. «Что ж это ты распустила косу? Будешь еще перечесываться?» И ей тоже нужно застегнуть платье, стянуть его на спине.

Оля ушла причесываться. Дина опять села к окну. Она уже совсем одета. Стало прохладно и влажно. Внизу слышно, что пришел Жорж и дядя Коля с Леонидом рассматривают его рыбу. Кирочка пристает, чтобы ей объяснили, какую рыбу можно есть.

– Ну, скоро вы там? — вдруг раздается голос дяди. Это он кричит Олечке. — А ты разве тоже пойдешь? — спрашивает его Дина.

– Пойду, пойду, почему мне не пойти, — усмехается дядя и вдруг подбрасывает ей что-то в окно. — Лови!

Дина с удивлением видит, что брошенное им, вместо того, чтобы лететь к ней в окно, повернуло в сторону. — Ах, да это жук, – догадывается она.

– Да, майский жук, — подтверждает дядя. — И сколько их сейчас здесь на лужайке. Так и взлетают, так и наскакивают, слепые!

– Какие же могут быть сейчас майские жуки, когда уже июль месяц, — сентенциозно замечает Оля.

Вся танцевалка в фонариках, зеленых, красных и желтых. Посередине горит большой, шумящий газовый фонарь. Но все же довольно темно на площадке. Только вблизи можно узнать знакомых и потому кажется, что они вдруг вырастают из-под земли. Сколько белых платьев. Вокруг над скамейками качаются гирлянды сухих листьев и разноцветные флаги.

– Engagez vos dames pour l'hongroise! — кричит распорядитель, коренастый офицер в кителе цвета хаки. И сам уже идет в первой паре с Лидией Власовой.

– Это что за танец? — недоумевает дядя Коля.

– Венгерка. Разве ты не понимаешь по-французски? – удивляется Оля.