Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924

Но вещая надежда в нас
Таится, что об эти наши стены,
На этот раз,
Ты разобьешь свои дерзания!
Что в третий раз
Ты не разрушишь Рима!
Германия! Германия!
Стремись волной неукротимой,
Влеки свой яростный поток.
Рок
Во имя Права, Красоты, Свободы
Вспять обратит бушующие воды!

Германия! Германия!
Почти поверил легковерный мир,
Что по твоим полям прошла мечта —
Титания,
Что покорил тебя Орфей веков — Шекспир!

Что твой священный сын, богоподобный Гете,
В тебя сумел вдохнуть гармонию, что ты
В таинственном полете
Мечты
Достигла вдохновенной высоты…

Ты спишь «в железной колыбели»,
И бабка над тобой, Судьба,
Поет, но песнь ее — пальба,
И светит в детской — блеск шрапнелей.

Сейчас скончался старший брат.
Вот он лежит в одежде ратной…
Должник несчастный, неоплатный,
Он, кажется, был смерти рад.

Чу! соскочив поспешно с «бенца»,
Вошел отец, двадцатый век,
Сел, подписал огромный чек
И бросил на постель младенца.

Печально улыбнулась мать
Эпоха: ей знакомы эти
Подарки в люльке… Те же дети
Должны без гроша умирать!

И, на портреты предков глядя,
Она вперила взор в один:
Седой, поникший господин:
Век девятнадцатый, твой дядя!

Меж тем твой дед — бессмертный Рок
Угрюмо дремлет в старом кресле.
Былые дни пред ним воскресли:
Грозит Аттила, жив Восток…

Он спит… Внезапно, как химера,
Неведомая гостья в дом
Влетает… Шелестя крылом,
Вещает радостно: «Я — Эра».

А за дверями, как и встарь,
Меж слуг выходит перебранка.
История, как гувернантка,
Зовет ребенка за букварь;

Ему винтовку тащит Время,
Седой лакей; его жена,
Статистика, возмущена,
Кричит, что то младенцу — бремя.

Шум, крик. Но дряхлая Судьба,
Клонясь упрямо к колыбели,
При ночниках — огнях шрапнелей,
Поет, и песнь ее — пальба!

Рыцарь по отмели едет один.

Дева томится в молельне вечерней.

Ждет, притаясь за скалой, сарацин.

Алые розы в сплетении терний.

Рыцарь по отмели едет один;
Взор, из-под шлема, уныло-спокоен;
Блещет в щите, посредине, рубин;
Конь златосбруйный, и мощен и строен.

Взор, из-под шлема, уныло-спокоен,
Смотрит в широкую синюю даль.
Что тебя мучит, задумчивый воин:
Слава и смерть иль любовь и печаль?

Блещет в щите, посредине, рубин, —
Золото справа и золото слева…
То талисман или память годин?
Нет, твой подарок, далекая дева!

Рыцарь по отмели едет один;
Конь златосбруйный, и мощен и строен,
Мерно ступает, взбивая песок…
Конь королевский! владеть им достоин
Только такой благородный ездок!

Что ж тебя мучит, задумчивый воин?..

Дева томится в молельне вечерней.
Образ мадонны и кроток и тих.
Грезы, что миг, все темней и неверней…
Где он, где твой нареченный жених!

Образ мадонны и кроток и тих,
Молча приемлет земные молитвы…
Где-то в горах и равнинах чужих
Длятся и длятся жестокие битвы!

Грезы, что миг, все темней и неверней…
Страшно, как в зеркало, глянуть в мечты:
Стрелы над шлемами свищут размерной,
Громче мечи дребезжат о щиты…

Дева томится в молельне вечерней:
Где он, где твой нареченный жених!
Может быть, сброшен коварным ударом,
Стынет, простертый на камнях нагих,
Ночью, под лунным таинственным паром,

Где-то в горах иль в равнинах чужих?

Ждет, притаясь за скалой, сарацин.
Рыцарь опасной дороги не минет!
Звон разнесется по глуби долин.
Кто-то кого-то в борьбе опрокинет!

Рыцарь опасной дороги не минет!
Враг неподвижен за серой скалой,
Прыгнет и крикнет, опустит и вынет,
Красный от крови, кинжал роковой!

Звон разнесется по глуби долин.
Радостный звон, — он друзей не обманет!
Алый, как красный от крови, рубин
К белой одежде красиво пристанет!