Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924

Зыблются полосы света
В черной, холодной воде.
Страстным вопросам ответа
Нет в этом мире нигде!

Небо закрыто туманом,
Звезды незримы во мгле.
Тайным и горьким обманом
Облито все на земле.

Вы, фонари! — повторенья
Светлых, небесных очей,
Как ваше зыбко дробленье
В сумраке черных ночей.

Ты, неживого канала
Черная, злая вода, —
Как ты дробишься устало,
Сжата в гранит навсегда!

Зыблются отблески света, —
Блеск фонарей на воде…
Страстным вопросам ответа
Нет в этом мире нигде!

Три женщины — белая, черная, алая —
Стоят в моей жизни. Зачем и когда
Вы вторглись в мечту мою? Разве немало я
Любовь восславлял в молодые года?

Сгибается алая хищной пантерою
И смотрит обманчивой чарой зрачков,
Но в силу заклятий, знакомых мне, верую:
За мной побежит на свирельный мой зов.

Проходит в надменном величии черная
И требует знаком — идти за собой.
А, строгая тень! уклоняйся, упорная,
Но мне суждено для тебя быть судьбой.

Но клонится с тихой покорностью белая,
Глаза ее — грусть, безнадежность — уста.
И странно застыла душа онемелая,
С душой онемелой безвольно слита.

Три женщины — белая, черная, алая —
Стоят в моей жизни. И кто-то поет,
Что нет, не довольно я плакал, что мало я
Любовь воспевал! Дни и миги — вперед!

Сердце утомленное хочет одного,
Глупенькая девочка, — счастья твоего.

Ты встречаешь радостно нежную весну.
Ожиданья тайные я ли обману?

В чью-то душу робкую я сошел, как бог,
И взращаю цветики вдоль ее дорог;

И, как солнце майское в небе голубом,
Я горю надеждами, я дышу теплом;

Властным мановением жизнь пробуждена…
Пусть же радость празднует новая весна!

Пусть поля оденутся в зелень и цветы, —
Я хочу, чтоб юностью опьянилась ты!

Что бы в сердце ни было, знаю я одно:
Быть с тобою ласковым, нежным мне дано.

И слова безумные, те же, что всегда,
Повторяю кротко я: «Любишь? любишь?» — «Да».

Как струны оборвавшейся жалобный звук,
В сердце — эхо недавних желаний и мук.
Детский взор, милый лик, прелесть ласковых рук, —
Почему это все стало чуждым мне вдруг?

За окном уже день, и сквозь просветы штор
Наглый луч на кровать смотрит прямо в упор.
Плечи молча целую, бесправно, как вор,
Знаю, понял: окончен мучительный спор…

Ночи гаснет недолгий, обманчивый бред.
В безразличьи твоем есть безмолвный ответ,
И «не знаю» звучит беспощадней, чем «нет»…
Заливает двоих все решающий свет.

Нынче — осень, вчера ликовала весна;
Кто жестоко исчерпал всю душу до дна?
Из подушек ты смотришь, как прежде, ясна,
Но уныло звенит, умирая, струна…

Любовь, как властный недруг, вяжет,
Любовь, смеясь, ведет на казнь
И слов пощады нам не скажет.
Но сладостны ее насилья,
Мы за плечами чуем крылья
И в сердце — радость, не боязнь!

Страсть — властно налагает цепи,
Страсть угнетает, как тиран,
И нас влечет в нагие степи,
Там мы, без сил, клянем миг каждый,
Там, истомясь от смертной жажды,
Мы гибнем от позорных ран.

Но, если, совершая чудо,
Тюрьму вскрывает нам Любовь, —
Мы радостно бежим оттуда.
Когда ж спадают цепи страсти,
Мы — все в ее волшебной власти
И сами к ней приходим вновь!

Безумец! думал плыть ты по
Спокойной влаге, в сладкой дреме,
Но, как герой Эдгара По,
Закручен в бешеном Мальстрёме?

Летят, свистят извивы волн,
Их громовые стоны звонки;
Летит твой наклоненный челн
В жерло чудовищной воронки.

Но, как герой жестоких Tales [16] Рассказы ( англ .) ,
Припомни книгу Архимеда:
Лишь разум не сошел бы с рельс,
И мысли суждена победа!