Эдгар По - Т. 1. Стихотворения и поэмы Эдгара По в переводе Константина Бальмонта

Когда в Раю, где дышит благодать,
Нездешнею любовию томимы,
Друг другу нежно шепчут серафимы,
У них нет слов нежней, чем слово Мать.

И потому-то пылко возлюбила
Моя душа тебя так звать всегда,
Ты больше мне, чем мать, с тех пор, когда
Виргиния навеки опочила.

Моя родная мать мне жизнь дала,
Но рано, слишком рано умерла.
И я тебя как мать люблю, — но Боже!

Насколько ты мне более родна,
Настолько, как была моя жена
Моей душе — моей душе дороже!

Хваление небу!
Опасность прошла,
Томленье исчезло,
И мгла лишь была,
Горячка, что «Жизнью»
Зовется — прошла.

Прискорбно, я знаю,
Лишился я сил,
Не сдвинусь, не стронусь,
Лежу, все забыл —
Но что в том! — теперь я
Довольней, чем был.

В постели, спокойный
Лежу наконец,
Кто глянет, тот дрогнет,
Помыслит — мертвец:
Узрев меня, вздрогнет,
Подумав — мертвец.

Рыданья, стенанья,
И вздохи, и тени,
Спокойны теперь,
И это терзанье,
Там в сердце: — терзанье,
С биением в дверь.

Дурнотные пытки
Безжалостных чар
Исчезли с горячкой,
Развеян угар,
С горячкою «Жизнью»,
Что жжет, как пожар.

Из пыток, чье жало
Острей, чем змеи,
Всех пыток страшнее,
Что есть в бытии, —
О, жажда, о, жажда
Проклятых страстей,
То горные смолы,
Кипучий ручей.

Но это утихло,
Испил я от вод,
Что гасят всю жажду: —
Та влага поет,
Течет колыбельно
Она под землей,
Из темной пещеры,
Струей ключевой,
Не очень далеко,
Вот тут под землей.

И о! да не скажут,
В ошибке слепой —
Я в узкой постели,
В темнице глухой: —
Человек и не спал ведь
В постели другой —
И коль спать , так уж нужно
Быть в постели такой.

Измученный дух мой
Здесь в тихости грез,
Забыл, или больше
Не жалеет он роз,
Этих старых волнений
Мирт и пахнущих роз: —

Потому что, спокойный
Лелея привет,
Запах лучший вдыхает он —
Троицын цвет,
Розмарин с ним сливает
Аромат свой и свет —
И рута — и красивый он,
Троицын цвет.

И лежит он счастливый,
Видя светлые сны,
О правдивости Анни,
О красивой те сны,
Нежно, локоны Анни
В эти сны вплетены.

Сладко так целовала —
«Задремли — не гляди» —
И уснул я тихонько
У нее на груди,
Зачарованный лаской
На небесной груди.

С угасанием света
Так укрыла тепло,
И молила небесных,
Да развеют все зло,
Да царица небесных
Прочь отвеет все зло.

И лежу я в постели,
И утих наконец,
(Ибо знаю, что любит),
В ваших мыслях — мертвец,
А лежу я довольный,
Тишина — мой венец,
(На груди моей — ласка),
Вы же мните — мертвец,
Вы глядите, дрожите,
Мысля — вот, он мертвец.

Но ярчей мое сердце
Всех небесных лучей,
В сердце искрится Анни,
Звезды нежных очей,
Сердце рдеет от света
Нежной Анни моей,
Все любовью одето
Светлой Анни моей!

Это было давно, это было давно,
В королевстве приморской земли:
Там жила и цвела та, что звалась всегда,
Называлася Аннабель-Ли,
Я любил, был любим, мы любили вдвоем,
Только этим мы жить и могли.

И, любовью дыша, были оба детьми
В королевстве приморской земли,
Но любили мы больше, чем любят в любви, —
Я и нежная Аннабель-Ли,
И, взирая на нас, серафимы небес
Той любви нам простить не могли.

Оттого и случилось когда-то давно,
В королевстве приморской земли, —
С неба ветер повеял холодный из туч,
Он повеял на Аннабель-Ли;
И родные толпой многознатной сошлись
И ее от меня унесли,
Чтоб навеки ее положить в саркофаг,
В королевстве приморской земли.

Половины такого блаженства узнать
Серафимы в раю не могли, —
Оттого и случилось (как ведомо всем
В королевстве приморской земли), —
Ветер ночью повеял холодный из туч
И убил мою Аннабель-Ли.

Но, любя, мы любили сильней и полней
Тех, что старости бремя несли, —
Тех, что мудростью нас превзошли, —
И ни ангелы неба, ни демоны тьмы
Разлучить никогда не могли,
Не могли разлучить мою душу с душой
Обольстительной Аннабель-Ли.