Михаил Лермонтов - Стихотворения (ПСС-2)

Твоих вершин зубчатые хребты

Меня носили в царстве урагана,

И принимал меня, лелея, ты

В объятия из синего тумана.

И я глядел в восторге с высоты,

И подо мной, как остов великана,

В степи обросший мохом и травой,

Лежали горы грудой вековой.

322

Над детской головой моей венцом

Свивались облака твои седые;

Когда по ним, гремя, катался гром,

И, пробудясь от сна, как часовые,

Пещеры откликалися кругом,

Я понимал их звуки роковые,

Я в край надзвездный пылкою душой

Летал на колеснице громовой!..

Моей души не понял мир.

Ему Души не надо. Мрак ее глубокий,

Как вечности таинственную тьму,

Ничье живое не проникнет око.

И в ней-то недоступные уму

Живут воспоминанья о далекой

Святой земле... ни свет, ни шум земной

Их не убьет... я твой! я всюду твой!..

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Между Машуком и Бешту, назад

Тому лет тридцать, был аул, горами

Закрыт от бурь и вольностью богат.

Его уж нет. Кудрявыми кустами

Покрыто поле: дикий виноград,

Цепляясь, вьется длинными хвостами

Вокруг камней, покрытых сединой,

С вершин соседних, сброшенных грозой!..

Ни бранный шум, ни песня молодой

Черкешенки уж там не слышны боле;

И в знойный летний день табун степной

Без стражи ходит там, один, по воле;

И без оглядки с пикой за спиной

323

Донской казак въезжает в это поле;

И безопасно в небесах орел,

Чертя круги, глядит на тихий дол.

И там, когда вечерняя заря

Бледнеющим румянцем одевает

Вершины гор, - пустынная змея

Из-под камней, резвяся, выползает;

На ней рябая блещет чешуя

Серебряным отливом, как блистает

Разбитый меч, оставленный бойцом

В густой траве на поле роковом.

IT

Сгорел аул - и слух об нем исчез.

Его сыны рассыпаны в чужбине...

Лишь пред огнем, в туманный день, черкес

Порой об нем рассказывает ныне

При малых детях. И чужих небес

Питомец, проезжая по пустыне,

Напрасно молвит казаку: "Скажи,

Не знаешь ли аула Бастунджи?"

В ауле том без ближних и друзей

Когда-то жили два родные брата,

И в Пятигорье не было грозней

И не было отважней Акбулата.

Меньшой был слаб и нежен с юных дней,

Как цвет весенний под лучом заката!

Чуждался битв и крови он и зла,

Но искра в нем таилась... и ждала...

VI

Отец их был убит в чужом краю.

А мать Селим убил своим рожденьем,

И, хоть невинный, начал жизнь свою,

324

Как многие кончают, преступленьем!

Он душу не обрадовал ничью,

Он никому не мог быть утешеньем;

Когда он в первый раз открыл глаза,

Его улыбку встретила гроза!...

vn

Он рос один... по воле, без забот,

Как птичка, меж землей и небесами!

Блуждая с детства средь родных высот,

Привык он тучи видеть под ногами,

А над собой один безбрежный свод;

Порой, в степи застигнутый мечтами,

Один сидел до поздней ночи он,

И вкруг него летал чудесный сон.

тш

И земляки-зачем? то знает бог

Чуждались их беседы; особливо

Паслись их кони... и за их порог

Переступали люди боязливо;

И даже молодой Селим не мог,

Свой тонкий стан, высокий и красивый,

В бешмет шелковый праздничный одев,

Привлечь одной улыбки гордых дев.

Сбиралась ли ватага удальцов

Отбить табун, иль бранною забавой

Потешиться... оставя бедный кров,

Им вслед, с усмешкой горькой и лукавой,

Смотрели братья, сумрачны, без слов,

Как смотрит облак иногда двуглавый,

Засев меж скал, на светлый бег луны,

Один, исполнен грозной тишины.

325

Дивились все взаимной их любви,

И не любил никто, их... оттого ли,

Что никому они дела свои

Не поверяли и надменной воли

Склонить пред чуждой волей не могли?

Не знаю, - тайна их угрюмой доли

Темнее строк, начертанных рукой

Прохожего на плите гробовой...

XI

Была их сакля меньше всех других,

И с плоской кровли мох висел зеленый.

Рядком блистали на стенах простых

Аркан, седло с насечкой вороненой,

Два башлыка, две шашки боевых

Да два ружья, которых ствол граненый,

Едва прикрытый шерстяным чехлом,

Был закопчен в дыму пороховом,

XII

Однажды... Акбулата ждал Селим

С охоты. Было поздно. На долину

Туман ложился, как прозрачный дым;

И сквозь него, прорезав половину

Косматых скал, как буркою, густым

Одетых мраком, дикую картину

Родной земли и неба красоту

Обозревал задумчивый Бешту.

хш

Вдали тянулись розовой стеной,

Прощаясь с солнцем, горы снеговые;'

Машук, склоняся лысой головой,