Игорь Северянин - Том 3. Менестрель. Поэмы

— Riene! ты, друг мой, не устала? —
— Немного, Lugne. А ты? — Чуть-чуть. —
Прохладнее к закату стало,
Уже кончается их путь.
Они мечтают о ночлеге.
Навстречу едут: две телеги.
— Далеко ль до монастыря? —
— Еще не выблеснет заря,
Как вы дойдете. За оврагом
Тропинка вправо от села. —
Lugne белкой скачет, весела,
Ей Кира вторит бодрым шагом.
Березки встали в ряд невест.
А вот блестит церковный крест.

Так шли они. Шла служба в храме.
Помылись наскоро, и — в храм,
Стоящий в соснах, точно в раме,
Прекрасней всех на свете рам.
В тот день паломников не видно,
Что, впрочем, вовсе не обидно:
Молитва любит меньше глаз.
Блажен, кто жар молитвы спас,
Кто может искренне молиться
И смысл молитвы разуметь!
В лучах зари лампадок медь
Оранжевеет, и столица
Со всем безверием своим
Отвратна путницам моим.

Поют на клиросе монашки,
И попик седенький чуть жив,
Свершает службу. «Грех наш тяжкий», —
Вздыхает старица, сложив
В дрожащий крест руки пергамент,
Угаслым взором на орнамент
Взирая, точно в нем сам бог,
И эхо удлиняет вздох.
По церкви вьется синий ладан,
И, как в тумане голубом,
Елена прислонилась лбом
К холодным плитам. Вдруг отпрядан
В смятеньи Кириены взгляд,
Чуть обернувшейся назад.

Елена встала. — «Lugne, родная,
Прости, но ты назад взгляни»…
И, легкий возглас испуская,
Елена видит: те огни!
Да, это он, — но стой исправней,
Не вздрагивай! — знакомец давний,
Чье имя точно, олеандр,
Гость сна в сирени — он, Леандр!
— Его ты знаешь? — Знаю вечно! —
— Но кто же он? — Он мысль моя! —
— Прости, не понимаю я…
Lugne, ты больна? — Riene сердечно
Глядит в глаза ее. Но прочь
Helene из церкви: «В ветер! в ночь!»

За ними — он. Они — аллеей,
Ведущей к озеру. Челнок,
Со смятою на дне лилеей,
Воткнулся в розовый песок!
Челнок столкнуть старалась тщетно
Riene, пока вдруг незаметно,
Но, твердой подчинен руке,
На гофрированном песке
Не сполз на озеро. Взглянула:
Леандр пред ними, шляпу сняв:
— Простите, может быть, неправ,
Что я без разрешенья… — Гула
Вечерний ветер нес волну,
И кто-то молвил: «Обману…»

Она смотрела, не мигая,
Не отрывая росных глаз,
Как грусть его, ей дорогая,
Из глаз Леандровых лилась.
Молчала Кира в потрясеньи,
Вбирая отблески осеньи,
И зеркалом спала вода,
И были миги, как года.
Потом все трое сели в лодку
И, ни о чем не говоря,
Туда поплыли, где заря
Сгорала — к дальнему болотку.
Не слышал этот вечер слов.
Закат был грустен и лилов.

Они проснулись на восходе,
Их к полдню встретил старый дом.
Сердца исполнены рапсодий:
Ушли вдвоем, пришли втроем.
В пути сдружились как-то сразу:
За фразою бросая фразу,
За смехом смех, за взглядом взгляд, —
Друг другом каждый был объят.
Писать друг другу слово дали
Все трое, дали адреса,
Запоминая голоса,
И, распрощавшись, долго в дали
Полей смотрели, где он шел —
Велик и мал, богат и гол.

Будь верен данной тайно клятве,
Вдыхай любви благой озон!
…Уже в Мариинском театре
Открылся Глинкою сезон.
Уже кокотки и виверы
К Неве съезжаются с Ривьеры,
Уже закончился ремонт,
Уж разложил ковры beau-monde,
Обезгазетил все картины,
Убрал чехлы, натер паркет
И, соблюдая этикет,
От солнца скрылся за гардины.
И снова в воздухе висит:
Модэль. Журфикс. Театр. Визит.

Уже меня рисует Сорин,
Чуковский пишет фельетон.
Уже я с критикой поссорен,
И с ней беру надменный тон.
Уже с утра летят конверты, —
В них приглашают на концерты
Ряд патронесс и молодежь.
Уже с утра стоит галдеж
В моей рабочей комнатушке
От голосов, и ряд девиц, —
Что в массе площе полендвиц, —
Вертя игриво завитушки,
Меня усиленно зовут
Читать им там, читать им тут.

Уж — это ли не хохот в стоне?
Не хрюк свиньи в певучий сон? —
К нам Чехов в устричном вагоне
Из-за границы привезен.
Как некогда царя Сусанин,
Спасает тело юный Санин
От слишком духовитых душ,
В ком вовсе нет души к тому ж…
Уже зовет на поединок
Из ям военщину Куприн,
Уж славит Леду господин
Каменский, как бесстрастный инок,
И испускает «чистый» вздох,
Беря попутно четырех…

Уж первый номер «Аполлона»,
Темнящий золото руна,
Выходит в свет, и с небосклона
Комета новая видна;
То «Капитаны» Гумилева,
Где лишнего не видно слова,
И вот к числу звучащих слов
Плюссируется: Гумилев.
Уже «Весы» крушат пружину,
Уже безвреден «Скорпион»,
Стал иорданский вял пион,
Все чаще прибегает к джину
Бесплатных приложений Маркс;
Над «Нивою» вороний карк!