Марина Цветаева - Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы

Не топил я славы в луже,
Не срамил седой главы.
За нарушенную клятву
Я в ответе, а не вы.
В чем проступок мой? Что
Мне дарованное — взял?
Тем преступник я, что деву
Сердца сам себе избрал?
Ежечасно, безвозвратно
Вырастаем из пелен!
Вы Годердзи сотворили,
Но живет и дышит — он!
Не сыновнею любовью
Вечен человечий род!
Вы Годердзи сотворили,
Не пеняйте, что живет!
И прислужницы не стерпишь,
Если лик ее не мил!
Дочери царя Левана
Дня невестою не мнил!
В башенном окне один лишь
Миг узрел ее и к ней
Навсегда остался камня
Башенного холодней.
Если ж царь Леван, разгневан,
На отца пойдет войной —
Против мощного вторженца
Нам сражаться не впервой!
Вслед бесстрашному Гургену
Все примчимся на войну
И в который раз прославим
Нашу древнюю страну!

Царь Гурген скорбит о сыне.
Третий месяц царь, как крот,
Света белого не видит,
Третий месяц слезы льет
Над ослушником, что царство
На пастушку променял.
Но однажды в час полночный,
Визирей созвав, сказал:
«Визири мои, довольно
Знаете меня, чтоб знать, —
Не боязнь царя Левана
Мощному мешает спать.
Об ослушнике Годердзи
Естество мое скорбит.
Браком первенца с безродной
Повелитель ваш убит.
Браком первого — с последней,
Венценосного — с простой,
Отпрыска царей древнейших
Браком — с нищенкой босой.
Как земля не сотряслася,
Скал не рухнули столбы
От неслыханного брака
Господина и рабы?
Как светила не погасли,
Зря такую черноту?
Как обвалом не засыпал
Бог неравную чету?
Визири мои, молю вас,
Укажите мне пути,
Как наследника престола
С недостойной развести?
Как уста его и очи
От красы ее отвлечь?
Как любовь из сердца выжечь?
В сердце ненависть зажечь?»
Помолчавши, отвечали
Визири: «О царь и вождь!
Это дело — колдовское,
Превышает нашу мощь».
Тут коварный визирь Шерэ
Голос подал: «Царь, верна
Преданность моя, — хоть в пекле
Раздобуду колдуна!
Но одно мое желанье,
Царь, исполни. Не злодей
Я. И девушку жалею,
Выросшую без людей.
Разлучив ее с Годердзи,
Бедную не убивай!
Чем стервятникам на ужин —
Лучше мне ее отдай!» —
«Быть по-твоему, — промолвил
Царь. — Как только чародей
Разведет ее с Годердзи,
Будет девушка твоей».

Вышли визири. Последним
В летней ночи черноту
Шерэ вышел, в черном сердце
Нежа черную мечту.

За высокими горами,
За просторами морей
Угнездился злой волшебник,
Видом — старец, сердцем — змей.
Каджам запродавши душу,
Приказует он воде,
Ветру, солнцу, стуже, зною,
Граду, ливню и грозе.
Чернотою превосходит
Уголь, деготь и смолу.
Словно тучи по утесу —
Злые мысли по челу.
В клеветах своих гнездится —
Что паук среди тенёт.
Низостью Искариота
Смело з а пояс заткнет.
Вместо глаз у старца угли,
Зубы — битое стекло,
Кости голые железо
Листовое облегло.
Уши — рыси, когти — грифа,
Чинной старости венца
Не ищи — седин почтенных!
Ибо — грива жеребца.
К этому-то старцу Шерэ
День и ночь спешил, пока
С горной выси не увидел
Тайной кельи ведьмака.

Здравствуй, старец досточтимый!
Здравствуй, мудрости родник!
Через горы, через долы —
Наконец, к тебе проник.
Трудным делом озабочен,
Попрошу я мудреца:
Попытайся образумить
Ты царевича-глупца.

Что ты волком воешь сверху?
Знаю про твою беду.
В логово мое спускайся, —
Две недели Шерэ жду.

Помоги, всесильный старец!
День мне стал черней, чем ночь!
Ты один во всей подлунной
Можешь скорбному помочь.
Страстною любовью болен,
Сна и разума лишен,
Как под камнем — под любовью
Заживо похоронен.

Знаю, знаю, царский визирь,
Что пронзила, как стрела,
Завалила, как лавина,
И, как молния, сожгла
Красота лесной пастушки.
Но, словца не утая,
Все поведай мне — как если б
Ничего не ведал я.

Обессилевши от страсти,
Что скажу тебе, старик?
От любовного недуга
Еле движется язык.
Коченею и сгораю,
Притупились нюх и вкус,
Как поганою змеею,
Хлебом праведным давлюсь.
На постели, как на копьях,
До зари не знаю сна,
И, как узнику темница,
Грудь дыханию тесна.

Не печалься, визирь Шерэ,
Знахарь — опытный паук!
Горделивая пастушка
Не уйдет из наших рук.
Снадобье тебе составлю:
Сеянное по ночам
Просо, политое кровью,
С женским млеком пополам.
Посолю его щепоткой
Праха ведьминского. Грязь
С рук Иудиных добавлю —
Будет каша, будет мазь!
Этой мазью, Шерэ, смажешь
Дома брачного порог, —
И такою дева станет —
Не отмоет и поток!
Шея, мрамора белее,
Станет пищею червей,
Тысячами присосутся
Гады к яблокам грудей.
Гроздьями пойдут клубиться
Из ноздрей, ушей и губ.
Зачервивеет Этери,
Как в сырой могиле — труп.
Что на утро новый лекарь,
Над болящею согбен,
Оторвет червя, и целый
Клубень — снятому взамен!
И отступится Годердзи
От игралища червей.
Не кручинься, визирь Шерэ,
Будет женщина твоей!