Анна Присманова - Туманное Звено. Стихотворения

КРАСКИ

Александр Самсонович Гингер (1897-1965), поэт, прозаик критик, с 1926 года муж А.Присмановой. Легально и по советским паспортам Гингер и его мать Мария Михайловна Блюменфельд) приехали во Францию в 1919 году. Французским гражданином он так и не стал, хотя советский паспорт вовремя не возобновил: жил по "Nansen Passport". С 1921 года Гингер участник одного из первых литературных объединений в Париже - "Палаты поэтов", первый сборник стихов "Свора верных", посвященный "друзьям по Палате Георгию Евангулову, Валентину Парнаху, Марку-Людовику Талову, Сергею Шаршуну", вышел в 1922 году. Участник группы "Гатарапак", в 1923-1924 - входил в группу "Через", один из организаторов "Союза молодых поэтов и писателей", участвовал в объединении "Круг". При всем этом, его поэтическое наследие невелико по объему: второй сборник стихов "Преданность" (1925), третий - "Жалоба и торжество" (1939), четвертый - "Весть" (1957). Пятая книга - "Сердце", являющаяся сборником ранее опубликованных стихов, "идущих от сердца, а не от рассудка" (А.Бахрах. "По памяти...". С.143.), вышла за несколько дней до смерти поэта. Ее вы найдете в нашем издании. Пережив фашистскую оккупацию в Париже, после войны влился в движение "советских патриотов", восстановил советский паспорт, но, как и Присманова, остался во Франции. Называл себя солнцепоклонником и последователем буддизма, в который окончательно перешел после смерти жены. В1965 году сыновья похоронили его по буддийскому обряду.

ХОТЯ-Б ВО СНЕ...

Ср.:

Как отроду слепым сказать о белом цвете:

Что он, как молоко? Как свет? Как полотно?

И разве объяснишь ты, что такое - ветер,

На ветку показав, стучащую в окно?..

Но очевидностью прямого откровенья

Порой как молнией душа поражена,

И совершенный слух и огненное зренье,

Как некий чудный дар, в себе несет она.

И сразу гаснет свет. И ропотом и мглою

Мы вдруг окружены. Лишь память шепчет нам:

Вот здесь дорога шла, за этою стеною

Здесь был крутой обрыв, а небо было - там.

Г.Раевский.

ЖИЗНЬ ФРИДЕРИКИ ФОРСТ

Первый вариант этого стихотворения, датированный мартом 1931 года, был опубликован в "Сборнике стихов", вып.5 (1931). Ко времени появления в книге "Тень и тело" оно было серьезно переработано.

Расхождения:

2 - о лом окраины! - выкатывалось солнце.

24 уселась " садится

после 24 опущено восемь строк:

С утра задребезжит звоночек над булыжником,

она в мантилии сойдет за молоком.

Невзрачен дом ее, но яблони - подвижницы

стоят в саду весной с молочным клобуком.

Тут в оный день она следила за полетами

болтливый ласточек, свивающих гнездо.

Но полдни шли. И с темными вошла тенетами

зима в квартирку, где плясали си и до.

25 На трех ногах заплакал ящик лакированный,

26 ее кормилец - чернокрылый крокодил.

31 альбоме пухлом " альбоме нашем

32 рядом с военными слегка навеселе.

34 Ружьем сражен, мечту - фату ее венчальную

34 жених унес с собой на белое крыльцо.

41 Три короля, три ежегодных странника,

42 вели через пустырь свой путь к звезде.

43 И со звездой над елкою " Так со звездой на зелени

45 Бесшумные " О некрасивые

46 взрасли-ль над вами миртных кустиков листы,

48 вы в тихих окнах поливаете цветы?

49 И вешним вечером над плеском утлой гавани,

50 где давится своими " где шевелит родными

54 - наколочкой тряся " , тряся наколочкой

56 вослед сверкающих кричащим чайкам.

Упомянутый 5-ый выпуск издан под названием "Сборник Союза молодых поэтов и писателей в Париже".

"Жизнь Фридерики Форст" во многом перекликается с поздним рассказом Анны Присмановой "О городе и огороде":

"Это был город музыкальных лавок и старых дев. Девы были музыкальны, а лавки старомодны, так что с тем же успехом можно бы сказать, что это был город музыкальных дев и старых лавок.

Самая длинная улица города была одновременно самой кривой. Начинаясь у площади, где в базарные дни стояли оглобли деревенских телег, она кончалась у гавани, где двигались трубы океанских пароходов.

Здесь вдоль булыжной набережной текла мутная бутылочного цвета вода, и мучные лабазы чередовались с угольными складами. Летом беловатые камни лабазов покрывались черной пароходной копотью, зимой на черные угольные дворы стелилась снежная пелена. Все шло рука об руку и приятно дополнялось одно другим.

В один еще зимний, но уже весенний день, когда шедший с неба снег падал на землю дождем, проезжала на последней зимней колеснице первая корсетница города Розалия Зонтаг..." (Мосты. Мюнхен: Изд-во ЦОПЭ, № 12, 1966. С.39.)