Дмитрий Быков - Последнее время

В удушливом полдне, когда ни гу-гу
В цветущем лугу и заросшем логу,
И, еле качая тяжелые воды,
Река изогнулась в тугую дугу
И вяло колышет лиловые своды
Клубящейся тучи на том берегу,—
СГУЩАЮТСЯ СИЛЫ НЕЯСНОЙ ПРИРОДЫ.
Я слышу их рост и уснуть не могу.

Как темные мысли клубятся в мозгу,
Как в пыльные орды, в живую пургу
Сбивают гонимые страхом народы,—
В безмолвии августа, в душном стогу,
В теплице безветренной влажной погоды
СГУЩАЮТСЯ СИЛЫ НЕЯСНОЙ ПРИРОДЫ.
Я вижу их мощь и дышать не могу.

Один изгаляется в узком кругу,
Взахлеб допивая остатки свободы,
Другой проклинает недавние годы,
А третий бежит, норовя на бегу
Еще и поставить подножку врагу,—
Хотя их обоих накроют отходы,
Осколки руды и обломки породы.
На всем горизонте, на каждом шагу
СГУЩАЮТСЯ СИЛЫ НЕЯСНОЙ ПРИРОДЫ.
Я знаю, какой, но сказать не могу.

Но в это же время, над той же рекой,
В лиловом дыму вымывая проходы,
В ответ собираются силы такой,
Такой недвусмысленно ясной природы,
Что я ощущаю мгновенный покой.

Уже различая друг друга в тумане,
Они проплывают над лесом травы.
Имело бы смысл собираться заране,
Но первыми мы не умеем, увы.

И я засыпаю, почти замурлыкав,
В потоке родных переливов и бликов
Плывя в грозовую, уютную тьму.
У тех, кто клубится в лиловом дыму,
Всегда бесконечное множество ликов,
А мы остаемся верны одному.

Неясно, каков у них вождь и отец,
Неясно, чего они будут хотеть,
Неясно, насколько все это опасно
И сколько осталось до судного дня,
И как это будет, мне тоже неясно.
Чем кончится — ясно, и хватит с меня.

Противна молодость. Противна!
Признаем это объективно.
Она собой упоена,
Хотя не может ни хрена,
Она навязчива, болтлива,
Глупа, потлива, похотлива,
Смешна гарольдовым плащом
И вулканическим прыщом.

Ее настырное соседство —
В отличье, может быть, от детства,—
Внушает мысли о конце,
И мы меняемся в лице.

Как, как! И этому теляти —
С такими бабами гуляти
И не заботиться о том,
Что с ними станется потом!
Он так спешит открыться миру,
Он только с пылу, с жару, с жиру —
С него и бесится, пока
Еще горит его щека
От бритвы, а не от пощечин;

Пока он мало озабочен
Уместностью своих словес
В компании других повес;
На всех кидается с объятьем,
Чужие пошлости твердит,
И все, за что мы нынче платим,
Ему еще дают в кредит!

Ему фактически задаром
Досталось шляние по барам,
Полночной улицы пейзаж,
Который был когда-то наш,
Скамейки, лужи, светофоры,
Бульвары, Ленинские горы —
Читатель вспомнит сгоряча
Про фильм «Застава Ильича»,
И впрямь — кино шестидесятых
Теперь об этих поросятах:
В цепи прибавилось звено,
А в девяностых нет кино.
Есть мир расчисленный, в котором
Остались горечь, скука, гнет,
Где Бог, одевшись светофором,
Нам никогда не подмигнет…

Как ни геройствуй, ни усердствуй —
Владеет бедною душой
Не грусть по юности ушедшей,
А зависть к юности чужой.

Но тайной радостью для взора
И утешеньем для ума,
Что безболезненно и скоро
Она, как жизнь, пройдет сама.

В России выясненье отношений
Бессмысленно. Поэт Владимир Нарбут
С женой ругался в ночь перед арестом:
То ему не так и то не этак,
И больше нет взаимопониманья,
Она ж ему резонно возражала,
Что он и сам обрюзг и опустился,
Стихов не пишет, брюзжит и ноет
И сделался совершенно невозможен.
Нервозность их отчасти объяснима
Тем, что ночами чаще забирали,
И вот они сидят и, значит, ждут,
Ругаясь в ожидании ареста
И предъявляя перечень претензий
Взаимных.
И тут за ним приходят —
Как раз когда она в порыве гнева
Ему говорит, что надо бы расстаться,
Хоть временно. И он в ответ кивает.
Они и расстаются в ту же ночь.

А дальше что? А там, само собою,
Жена ему таскает передачи,
Поскольку только родственник ближайший
Такую привилегию имеет;
Стоит в очередях, носит продукты.
Иметь жену в России должен каждый —
Или там мужа; родители ненадежны,
Больны и стары, а всякий старец
Собою озабочен много более,
Чем даже отпрыском. Ему неясно,
С какой он стати, вырастив балбеса
И жизнь в него вложив, теперь обязан
Стоять в очередях. Не отрицайте,
Такое бывает; вообще родитель
Немощен, его шатает ветром,
Он может прямо в очереди сдохнуть,
Взять и упасть, и не будет передачи.
В тюрьме без передачи очень трудно.
В России этот опыт живет в генах.
Все понимают, что терпеть супруга
Приходится. Любовниц не пускают,
Свиданий не дают, а женам можно.
Ведь в паспорте никто пока не пишет
«Любовница»! А получить свиданье
Способен только тот, кто вписан в паспорт.
Вот что имел в виду Наум Коржавин,
Что в наши, дескать, трудные времена
Человеку нужна жена. Нужна. Уж верно,
Не для того, чтоб с нею говорить.