Афанасий Фет - Вечерние огни

О, это все — цветы, букашки и каменья,
Каких ребенок рад набрать со всех сторон
Любимой матери в те сладкие мгновенья,
8 Когда ей заглянуть в глаза так счастлив он!

Ночь и я, мы оба дышим,
Цветом липы воздух пьян,
И, безмолвные, мы слышим,
Что, струей своей колышим,
5 Напевает нам фонтан.

Я, — и кровь, и мысль, и тело, —
Мы — послушные рабы:
До известного предела
Все возносимся мы смело
10 Под давлением судьбы.

Мысль несется, сердце бьется,
Мгле мерцаньем не помочь;
К сердцу кровь опять вернется,
В водоем мой луч прольется,
15 И заря потушит ночь.

Взвод, вперед, справа по три, не плачь!
Марш могильный играй, штаб-трубач!
Словно ясная тучка зарей,
4 Ты погаснул, собрат молодой!
Как печаль нам утешить свою,
Что ты с нами не будешь в строю?
Гребень каски на гробе ведь наш,
8 Где с ножнами скрестился палаш.
Лишь тебя нам с пути не вернуть!
Не вздохнет молодецкая грудь,
И рука, цепенея, как лед,
12 На прощанье ничьей не пожмет.
Но, безмолвный красавец, в гробу
Ты дрожащую слышишь трубу,
и тебе и в земле не забыть,
16 Как тебя мы привыкли любить.
Взвод, вперед, справа по три, не плачь!
Марш могильный играй, штаб-трубач!

Давно в любви отрады мало:
Без отзыва вздохи, без радости слезы;
Что было сладко, — горько стало,
4 Осыпались розы, рассеялись грезы.

Оставь меня, смешай с толпою!
Но ты отвернулась, а сетуешь, видно,
И все еще больна ты мною…
8 О, как же мне тяжко и как мне обидно!

Когда-то Ольга душу живу
У греков в вере обрела
И райский кедр и божью ниву
4 На север с юга привлекла.

И вот прошло тысячелетье,
И над полуночной страной
Склонилось древа жизни ветье
8 Неувядающей весной.

Среди духовного посева,
В веках созревшего опять,
Несет нам Ольга-королева
12 Красу и божью благодать.

Полней семья ее родная,
И снова восхищает взор
И Ольга, царственно благая,
16 И вестник счастья Христофор.

О, как волнуюся я мыслию больною,
Что в миг, когда закат так девственно хорош,
Здесь на балконе ты, лицом перед зарею,
4 Восторга моего, быть может, не поймешь!

Внизу — померкший сад уснул. Лишь тополь дальний
Все грезит в вышине и ставит лист ребром,
И зыблет, уловя денницы блеск прощальный,
8 И чистым золотом и мелким серебром.

И верить хочется, что все, что так прекрасно,
Так тихо властвует в прозрачный этот миг,
По небу и душе проходит не напрасно,
12 Как оправдание стремлений роковых.

Тому не лестны наши оды,
Наш стих родной,
Кому гремели антиподы
4 Такой хвалой!

Но, потрясенный весь струнами
Его цевниц,
Восторг не может и меж нами
8 Терпеть границ.

Так пусть надолго музы наши
Хранят певца,
И он кипит, как пена в чаше
12 И в нас сердца!

Не сетуй, будто бы увяла
Мечта, встречавшая зарю,
И что давно не призывала
4 Тебя богиня к алтарю!

И сам ты — храм любвеобильный,
И усладительной волной
В него влетает зов всесильный,
8 Колебля свод его живой.

Пускай чредой неутомимой
Теснятся трудовые дни,
Но помним мы, что там, незримый,
12 Орган безмолвствует в тени.

Когда затихнут на мгновенье
И блеск, и шум, тогда лови
И мир души, и вдохновенье,
16 И нам запой слова любви!

Опять осенний блеск денницы
Дрожит обманчивым огнем,
И уговор заводят птицы
4 Умчаться стаей за теплом.

И болью сладостно-суровой
Так радо сердце вновь заныть;
И в ночь краснеет лист кленовый,
8 Что, жизнь любя, не в силах жить.