Афанасий Фет - Вечерние огни

104

Хотя заглавие "Поэтическое искусство" (Ars poetica), или, вернее, "О поэтическом искусстве" (De arte poetica), по всей вероятности, не принадлежит самому Горацию, но оно тем не менее весьма древнее и находится уже у Квинтилиана. Соответствие такого заглавия с содержанием самого письма заставило удержать его и поныне, но это соответствие только внешнее. Гораций был настолько мыслитель, что, решившись раз представить теорию поэзии, не допустил бы такого беспорядка в изложении, какой представляет "Письмо к Пизонам". С другой стороны, он был весьма опытный и даровитый художник-поэт и не мог, конечно, предпринять в стихотворной форме такой чисто дидактический труд. Фантазия его буйствует. Он как бы не в силах совладеть с налетающими на него образами (без этого всякий лиризм мертвечина; не Горацию было не знать этого); и если он в этом Письме, как и везде, является назидательным и полезным, то это одно из его достоинств, но никак не цель . Гораций вращался в самом образованном и изящном кругу своего времени. Фамилия Пизонов, к которым относится это письмо, принадлежала к самым древнейшим. Отец упоминаемых в нем Пизонов-сыновей (Люций, Калпурний, Пизон) вел свой род от сына царя Нумы по имени Кальпа (Calpus) (ст. 292). В 739 году от О. Р. он был консулом и, по свидетельству Тацита, умер в 785 году восьмидесяти лет от роду. Так как Гораций умер в 746 году, а старшему из детей Пизона, к которому относится поэт как к начинающему стихотворцу, могло в это время быть от 15 до 20 лет, то комментаторы и относят эту оду к 745 году, то есть за год до смерти поэта. К такому заключению приводит и то обстоятельство, что Гораций уже однажды затрагивал (в письме к Юлию Флору) тот же предмет, которым в настоящем письме увлекся окончательно. Нельзя же предположить обратного хода дела. Некоторые критики предполагают даже, что Гораций не успел докончить этого послания, но весь строй и цельность стихотворения и чисто горациевский конец явно уличают в противном. В последние годы жизни Гораций оставил лиру и предался философии. Только желание высказаться молодому начинающему другу подало ему повод написать стихотворное письмо, которое для нас тем драгоценнее, что оно блистает всеми достоинствами музы поэта в лучшую эпоху его деятельности.

Вот последовательность, чтобы не сказать порядок мыслей, в нашем письме:

Стихотворение должно быть цельно (1-23), но не односторонне (24-37). Если выбор содержания соответствует индивидуальной силе автора (48-41), то соответственный предмету порядок установится сам собою (42-45). О выборе слов и выражений (46-72), стихотворных размерах (73-85). Каждый размер имеет свой особенный характер, с которым и должно в данном случае сообразоваться (86-98). Должно обращать внимание на положение лица (99-113) и на самое лицо и его характер (114-118). Относительно содержания должно или держаться преданий (119-124) или, решаясь на самобытное творчество, оставаться последовательным и верным однажды задуманному образу (125-127). Но первый путь более благонадежен (128-130). При этом должно избегать рабского подражания и разных гибельных неловкостей (131-152). Специальные указания драматургам: должно соображаться с возрастом действующего лица (153-178); отношение элемента повествовательного к действующему (179-188); число актов, правила касательно deus ex machine, число действующих лиц, положение хора (189-201); музыкальный аккомпанемент (202-219); драма с сатирами (220-250). Размеры драматические: ямб и его исполнение строго по греческим образцам (251-274). Два главные вида драмы: трагедия и комедия, сперва греческие (275-284), потом римские (285-288). Последние страдают большею частью недостатком отделки (289-294), что авторы выдают за гениальность (295-308). Творчество должно опираться на основательное образование, каково изучение практической философии (309-316) и в то же время жизни (317-322). Преуспеянию поэзии у римлян противодействует материализм их воспитания (323-332). Из трех родов поэзии чисто поучительного (335-337), чисто занимательного (338-340) и сочетания того и другого элемента — последний более всех увлекает общее сочувствие (341-346). Из таких идеальных требований можно кое-чем поступиться в пользу человеческих несовершенств, лишь бы добро превышало (347-353); но снисхождение должно иметь границы (354-360). Стихотворения так же разнообразны по производимым впечатлениям, как и картины (361-365), но посредственность не может быть терпима (366-378). И стихотворству надо обучаться (379-385), а потому при обнародовании сочинений должно быть крайне осмотрительным (386-390). Но не следует стыдиться почтеннейшего и древнейшего искусства поэзии (391-407). Для преуспеяния в нем необходимо соединение таланта с изучением (408-415), чего нередко не признают современники (410-418). Прихлебатели и корыстные хвалители только увеличивают легкомысленное самолюбие богатых писателей (419-433), так что по отношению к стихам поэта легко распознать истинного друга от ложного (434-452). Только истинный неумолимый критик может спасти от несчастий сделаться, в качестве плохого стихотворца, мучителем встречного и поперечного.