Денис Колчин - Словари войны. Стихи

В Гражданскую мой прапрадед в Красной армии служил.
Занимался партизанскими/контрпартизанскими операциями.
Вся Западная Сибирь знала его отвязный стиль —
начиная, доводил до конца в любой кризисной ситуации.

Понятно, почему и от кого это у меня —
интерес к действиям разных повстанцев и охотников за повстанцами.
Повёрнут, в общем, на теме. Причём давно и весьма:
“зелёные береты”, дагестанские племена,
маоисты, родезийский спецназ, группы “маков” Северной Франции…

Конго, Ангола, Нигерия, Сомали —
живые определения ада…
Дети-солдаты — блюстители конопли,
ураново-колтановой клади.

Дети-скелеты — сушёные пузыри
на трубчатых тонких костях-подпорках,
уже почти переставшие говорить,
срастаясь в пальмовых, цейбовых корках…

Чёртовы оптика, пластик, процесс труда…
Твой репортаж охренителен, как всегда.
Эти снимки не для блядского глянца.
Наверное, пора выставляться.

Впрочем, даже Пулитцер — простой эпизод.
Главное — работа, на которую под —
сел и продолжаешь, пока не убьёт.

Пишется “в Екатеринбурге”, слышится “вьекатеринбурге”.
Я продолжаю: “вье” — “Вьетнам”, “Вьетминь”, “Вьетконг”…
“конг” — это почти “Конго” (сломан второй слог).
“онго” напомнило “Анголу”, “гол” — “Голан и ”, “Гол а ны”… “Гурки!”
В общем,
с помощью созвучных слогов, а также полуслогов понятно:
город имеет два или три потайных
уровня, на которых — словари войны.
Туда попадёшь, и уже никогда не захочешь обратно.

Благодаря исламской архитектуре переключаюсь.
Медная мечеть, мечеть “Фабр”, Пермская соборная мечеть
позволяют забыть о том, что на свете есть “мерченариес”,
войны, кокаиновый трафик… Хочется, конечно же, успеть
осмотреть многочисленные уральские, не уральские
комплексы… Лично запечатлеть “Гуфран”, “Кул Шариф”, “Абдуль Самад”.
Вот фотопамять будет — купола, интерьеры, краски,
двери, минареты… Никаких картелей, “вендетт”, засад.

Ветер весенний. Трамвая нету.
Виталя достаёт сигарету,
закуривает. Уточняет план —
завтра на рассвете рейс в Дагестан.
Там разобраться во всём на месте:
как часто гробят из чувства мести,
как часто уходят вести джихад
и где шариат — обычный расклад.

Ветер весенний. Трамвая нету.
Виталя докурил сигарету,
ругнулся. Ещё раз прикинул план:
“Завтра на рассвете рейс в Дагестан…”.

Господин адвокат держит в машине пистолет-пулемёт “Кедр”.
По-другому у нас в городе, разумеется, невозможно
заниматься юридической особой практикой. Например,
интересами политиков, полицейских, персон вельможных,
криминальные связи которых порой дают о себе знать.
А точнее — специфические нюансы этих контактов.
Скажем, когда, подойдя после процесса к машине, пулю — хрясть! —
получаешь из винтовки “Винторез” киллера-лейтенанта.

Словно линкор “Мусаси” в море Сибуян,
выходишь на площадку, получаешь ударные пары.
Во время спарринга нанесение травм —
святая обязанность каждого уличного душары,
кто бы он ни был — узбек, таджик, славянин.
Таков дворовый бокс. Ты, отступая к забору, болванишь.
Противник, пропустив серию тумачин,
ломается, словно линкор “Ямато” в Тихом океане.

Я видел Великую степь возле Магнитогорска —
Кругом леденели шлаковые снега.
Рядом пролетела звонкая пустельга.
Струились по небу четыре чумные полоски.

Струились по небу, срезались крылом пустельгиным.
По твёрдому снегу шоркали ветерки.
Жилые домишки были так далеки,
Что просто казались помятой железной пластиной.

Четыре глотка небольших, аккуратных из фляжки.
Сплошное везенье — сломанное авто,
Начавшийся насморк, облачный полутон,
Порой прерываемый солнца ярчайшей отмашкой.

Посмотри фотоработы Жана Даго —
Жизнь переливается пепельными оттенками.
Африка, Афган… Возникает лёгкое треньканье.
Вряд ли удастся избавиться от него —
Шелестения вращающихся винтов,
Духовских затворов, спецкоровской фотокамеры.
Этот перехруст нарастает. Пепельно-планерный
Приподнимается ветер-железолов.