неизвестен Автор - Неразобранный сборник 450 песен

Воплощенная предков мечта,

Он безногий, родился в полете,

Обречен бесконечно летать.

Потому и за миг до побудки Как бревно лежа в илистом дне, Натощак, даже с камнем в желудке, Я, дружище, летаю во сне.

А проснусь и ползу по-старинке,

Я такой же как ты, крокодил,

Но порою так чешется спинка,

Может это - предчувствие крыл? Александр Иванов В час, далекий от рассвета

(Кенигсберг)

В час, далекий от рассвета, Am Когда птицы крепко спят, Dm E7 А летают только дети E7 Dm И счастливые парят, E7 Am В час нечаянных находок, A7 В ночь загаданных утрат, A7 Dm Ла-лай ла ла Dm В центре города и года E7 Два беспутных пешехода F Заблудились до утра. Am E7 Am

Am Dm E7 Am

По всей округе в окнах свет погашен,

B7 E7 Am

Но нам не страшен наш неблизкий путь.

Dm E7 F Am

Давай покружим, свой маршрут нарушим,

B7 E7 Am

Давай свернем еще куда-нибудь.

Как чудесны в переулках от качанья фонарей, Музыкальные шкатулки незакрюченных дверей. И как трепетно во мраке им внимают, не дыша, Ла-лай ла ла Одинокие собаки, заплутавшие гуляки, И ночные сторожа.

По всей округе мирно спят супруги,

Их сны: упруги, синие шары,

А мы все кружим, в эту ночь мы дружим,

Давай, еще покружим до зари.

Одинок на Театральной Шиллер бронзовый суров, Как намек официальный на коварство и любовь, Нашей встречей опечален, Как примерный семьянин, Ла-лай ла ла Он, конечно , гениален, но немного театрален Этот важный господин.

Ах, милый классик, Вам немного поздно

Смотреть на звезды, сном не дорожа,

Но как же ясен этот путь во мраке,

Где лишь собаки, мы и сторожа.

Вертится жизнь по кругу

Владимир Музыкантов

F A7 Dm Dm7 G7 C Вертится жизнь по кругу, а смысл давно забыт E7 Am C7+ G7 C Как улетевший звук нашей походной трубы. E7 Am Am7 D7 G7 Труба уже не поет, мундштук дымит у губы, E7 Am Am7 F G7 C Но если нам повезет, давай убежим от судьбы.

E7 Am

Судьба шпионит, но не догонит,

D7 G7

И мы ей помашем рукой:

F C |

Перетяни потуже ремни, | 2

G7 C C7 |

Нам далеко, нам далеко. |

Нам далеко, шагать, ехать, лететь и плыть, Чтоб испытать опять ту молодую прыть. Тот боевой азарт, и разудалый хмель, Чтоб повернуть назад, снова теряя цель.

Снова рутина как паутина,

И так день за днем, день за днем,

Перетяни потуже ремни,

Переживем, переживем.

Переживем, не трусь, ведь ноги вперед идут, Ну, может быть, оступлюсь, Ну, может быть, упаду. И вот я кругом неправ и вина моя глубока, И под ложечкой липкий страх, И - навсегда в дураках.

И каждый прохожий плюет мне в рожу,

И каждый кричит: берегись!

Перетяни потуже ремни,

Не отрекись! Не отрекись!

В Аркашиной квартире Юрий Визбор

В Аркашиной квартире живут чужие люди Ни Юли, ни Аркаши давно в тех стенах нет Там также не сижу я с картошечкой в мундире, И вовсе не Аркашин горит на кухне свет.

Неужто, эти годы прошли на самом деле? Пока мы разбирались, кто теща? Кто свекровь? Куда же мы глядели, покуда все галдели, И бойко рифмовали слова : любовь и кровь.

В Аркашиной квартире бывали эти рифмы Не в виде сочинений, а в виде высоты. Там даже красовалась неясность логарифмов Абстрактная картина для общей красоты.

Нам это все досталось не в качестве наживы, И был неповторимым наш грошевой уют. Ах, слава богу, братцы, что все мы, вроде, живы, И все, что мы имели, уже не украдут.

Мы были так богаты чужой и общей болью, Наивною моралью, желаньем петь, да петь, Все это оплатили любовью мы и кровью, Не дай нам бог, ребята, в дальнейшем обеднеть!

В Аркашиной квартире все бродят наши тени, На кухне выпивают и курят у окна, Абстрактная картина - судеб переплетений И так несправедливо, что жизнь у нас одна.

304* Александр Иванов (Кенигсберг)

Восьмой причал

Стоязык, сторук, стоглуб, стоумен, С недостроенной своей каланчей А и вправду, этот град - Вавилон, Заманил меня мечты калачом Заманил меня в любви западню, Приютил, набил салакой живот, Приучил ругаться семь раз на дню, Приручил меня к разлуке, и вот:

Восьмой причал - портовых задворков мрак,

Восьмой причал - преданный враг,

Восьмой причал - в самой глубине,

На восьмой причал не приходи ко мне.

Вода в порту серая, грязная, Мучная пыль, горчит во рту, И праздновать, надо бы праздновать, Мечту, мечту, мечту.

Но забыты имя, возраст, настрой, Здесь никто уже не спросит в упор: А и вправду, этот лысый бугор Был когда - то королевской горой? Но до бога не достанешь с горы Здесь в огне, где рвали цепи племен Чьи дома красны, а крыши остры, Потому и этот град - Вавилон.

Я не пес цепной и не Прометей, Но прикованности силу постиг, Цепью звонкой из родимых детей, Цепью тяжкой из могил дорогих, В этой ветреной, слезливой дыре, И мне кажется, я даже скучал, По нелепой каланче на горе, И, конечно, по тебе, мой