Иван Бунин - Том 1. Стихотворения

Полночная луна глядит
  И думает со скукою:
«В который раз он тут сидит,—
  Целует пред разлукою?»

И впрямь: идут, бегут века,
  Сменяют поколения —
Моряк сидит! В глазах тоска,
  Восторг и восхищение…

Жизнь промелькнула как во сне.
  И вот уж утро раннее
Виски посеребрило мне
  И стала даль туманнее.

А все в душе восторг и боль
  И все-то вспоминается,
Как горьких слез тепло и соль
  Со зноем уст мешается!

«Ты ль повинна, Майя, что презрел
Сын родной твое земное лоно, —
Рощи, реки, радость небосклона,
Красоту и сладость женских тел?
Ты ль повинна, Майя, что один
Человек отраву слез роняет?»

Майя очи долу преклоняет:
«Может быть, мудрей меня мой Сын?»

Нет Колеса на свете, Господин:
Нет Колеса: есть обод, втулок, спицы,
Есть лошадь, путь, желание возницы,
Есть грохот, стук и блеск железных шин.
А мир, а мы? Мы разве не похожи
На Колесо? Похож и ты — как все.

Но есть и то, что всех Колес дороже:
Есть Мысль о Колесе.

Сомкнулась степь синеющим кольцом,
И нет конца ее цветущей нови.
Вот впереди старуха на корове,
Скуластая и желтая лицом.

Равняемся. Халат на вате, шапка
С собачьим острым верхом, сапоги…
— Как неуклюж кривой постав ноги,
Как ты стара и узкоглаза, бабка!

— Хозяин, я не бабка, я старик,
Я с виду дряхл от скуки и печали,
Я узкоглаз затем, что я привык
Смотреть в обманчивые дали.

Качаюсь, плескаюсь — и с шумом встаю
Прозрачно-зеленой громадою —
В лазурь бы плеснуть моему острию,
До солнца! — Но я уже падаю.

И снова расту и, качаясь, бегу —
Зачем? Чтобы радостно вскинуться,
Блеснуть, вознестись на пустом берегу —
И в смертную бездну низринуться!

На всякой высоте прельщает Сатана.
  Вот всё внизу, все царства мира —
И я преображен. Душе моей дана
  Как бы незримая порфира.

Не я ли царь и бог? Не мне ли честь и дань?
  — Каким великим кругозором
Синеет даль окрест! И где меж ними грань —
  Горой Соблазна и Фавором?

Ночь и алые зарницы.
  Вот опять:
Блеск — и черной плащаницы
  Ширь и гладь.

Поминутно камни, скалы,
  Их отвес
Озаряет быстрый, алый
  Свет небес,

Озаряет он, слепящий,
  На морском
Побережье вал, кипящий
  Молоком.

Озаряет, краткий, зыбкий,
  Лица нам
И неловкие улыбки
  Наших дам.

А над легкой, своенравной
  Сей игрой
Дьявол катит гул державный
  За горой.

Ты высоко, ты в розовом свете зари,
А внизу, в глубине, где сырей и темней,
В узкой улице — бледная зелень огней,
В два ряда неподвижно блестят фонари.

В узкой улице — сумерки, сизо, темно,
А вверху — свет зари — и открыто окно:
Ты глядишь из окна, как смешал Петроград
С мутью дыма и крыш мглисто-алый закат.

Под луной на дальнем юге,
Как вода, пески блестят.
Позабудь своей подруги
Полудетский грустный взгляд.

Под луной текут, струятся
Золотой водой пески.
Хорошо в седле качаться
Сердцу, полному тоски.

Под луной, блестя, чернеет
Каждый камень, каждый куст.
Знойный ветер с юга веет,
Как дыханье милых уст

Дует ветер, море хлеба,
Где тону я, всё в волненье,
Меж колосьев смотрит с неба
Полнолунье в изумленье:
Я пою, а ветер носит
Песню глупую, что смело
По лицу луны колосья
Задевает то и дело.

Стоит, трепещет Стрекоза
В палящем мраке надо мною,
Стоцветной бисерной росою
Кипят несметные глаза
В ее головке раздвоенной,
В короне млечно-голубой —
И шепчет, шепчет сон бессонный
Во тьме палящей и слепой.