Инна Лиснянская - Сборник стихов

Эти поиски, розыски, иски,
этот узкий, неглинный, несклизкий
язычок уходящей земли
с маячком, что мигает вдали.

Раз-и-два, подвигайся, иди же,
перемиг то повыше, поближе,
то опять далеко-далеко,
и достигнуть его нелегко.

Нелегко… Нелегка твоя доля
быть травинкой с подводного поля,
дужкой между очком и очком,
перемигнутым светлячком.

Светлячок, маячок, огуречик,
ручеек при впадении речек
в непроглядно-зеленую тьму,
но — да станет постижна уму.

Что вы все лапаете, шарите,
Все ублажить хотите тело —
Известно мне на нашем шарике
Всего лишь три достойных дела:
Смотреть на гор невероятие,
Деревья или даль морскую,
И есть еще одно занятие,
Которого всю жизнь взыскую, —
Ждать того самого мгновения,
Когда я выпаду в осадок
И вновь наступит вдохновения
Эпилептический припадок.

В окне лбы гор, а может, горы лбов,
Меж ними небо втиснулось, как блюдо
Или как белый тюк между горбов
Лохматого трехгорбого верблюда.
На ближней горке буйная листва,
Вторая — как застывшая цунами,
А третья нам видна едва-едва —
Чуть различимый силуэт в тумане.

Гор трехступенчатая линия —
Природы альфа и омега —
Сперва зеленые и синие,
А дальше — серые до неба.
Не знаю места их у Бога.
Не в том загадка: выше, ниже ли,
Но суетится мысль убогая —
Потом, когда умру, увижу ли?

Ложатся горы в стих
Размерными рядами,
А облака на них
Ложатся бородами.
А сердце — ах, да ах,
От счастья замирая, —
Ведь горы в облаках —
Почти преддверье рая.

Вглядись: вкруг поля лес, как нимб,
И небо сочеталось с ним
Без швов, в одно сплошное целое,
А посередке — лошадь белая.

Лес, что ты вынешь нам из-под полы,
Какой сюрприз внезапно приготовишь:
Двух сосен обнаженные стволы
Напоминают ноги двух чудовищ.

Деревьев ценные стволы
И хвои пенные валы,
Весьма обыденные с виду,
Стремятся ввысь, где синь и свет.
А там сойдутся или нет,
Как параллельные Эвклида.

Мы, городские, все чумные,
Для нас леса — миры иные,
Нам не ясна деревьев стать:
Что нам они напоминают,
Куда вершины устремляют
И что пытаются сказать.

В березняке нам птицы пели,
Дубы венками нас венчали
И тишиной встречали ели,
Снимая грусти и печали.
Обиды сердца утишая,
От злобных мыслей стерегли,
Оберегали, утешали,
Никак утешить не могли.

Ты все твердишь мне «ненавижу»
Заместо прежнего «люблю».
А я ленив и неподвижен,
Не возражаю и терплю.
А я, тебе не прекословя
И не входя в докучный спор,
Смотрю без мысли на шиповник,
Как дети смотрят на костер.
Мне непонятно, кто я, где я,
В каких веках, в каком краю,
В чем суть, в чем смысл и в чем идея:
Я сам себя не узнаю.
Я между лесом и горами,
Статист в чужой какой-то драме,
А может быть, забыл слова.
Забыть легко. Меня же нету.
Ведь я не то, и я не это —
Не горы и не лес — трава.

Была душа бессмертной,
Была как Божий храм,
Была душа несметной —
Осталось двести грамм.
Я делал все некстати,
Твой нерадивый раб,
И душу всю растратил
На глупости и баб.
И вот у синя моря
Сижу на бережку,
Сижу, повесив с горя
Дурацкую башку.
Зачем зима и лето
И Питер и Москва,
Нужна мне только эта
Морская синева.
Пусть буду я не Пушкин
И не Омар Хайям,
Верни мне, Боже, душу
С прибоем по краям.

Здесь, упирая руки в боки,
Гуляли греческие боги,
У них движенья величавы,
У них венки на голове,
И там, где мы кричали: вау! —
Они кричали: эвоэ!

Афина мылом мыла раму,
А оказалось, моря мрамор,
И то, что было миру мерой,
Вдруг стало хмарой и химерой.
Размылись все ее миры,
Размером ставши с мра и мры.

Я помню пение цикады,
На пике зноя моря блики
И возле каменной ограды
Кусты ничейной ежевики.
И мы считали волны линий,
Когда прибой пошел на убыль,
И ягодою черно-синей
Себе окрашивали губы…
…………………….

Томит и мучает загадка,
Все, как тогда: на море блики
И справа каменная кладка
С кустами дикой ежевики.
И хор акрид ужасный длится,
Никак не надоест им петься,
И снова зной успел разлиться,
И некуда от зноя деться.
И вновь я совершаю кражу
И губы черным соком крашу,
Украдкой, под чужим забором, —
Так сладко времени быть вором.