Оскар Уайльд - Сфинкс. Поэма

Ты медлишь? Свой ковчег волне
предай и следуй без раздумий
В Египет! Или ласки мумий тебя пресытили вполне?

Тогда среди поблекших трав
преследуй льва нетерпеливо
И, намертво вцепившись в гриву,
ты обладать собой заставь!

От ласк устав, исподтишка вонзи в его нагое горло
Так, чтобы хрип оно исторгло,
два белых мраморных клыка.

Или, в илоты обратив самца янтарно-черной масти,
Промчись на нем в порыве страсти
через ворота древних Фив.

Ласкай полос его янтарь и, если он отвергнет игры,
Тогда заносчивого тигра ты лапой яшмовой ударь!

Не мешкай, Сфинкс! Я изможден
твоей ленивою повадкой,
Мне твой гнетущий взгляд украдкой
сулит забвение и сон.

Твой вздох тревожит слабый свет,
огонь мерцающий коварен,
На коже пятнами испарин лежит его ужасный след.

Твои глаза — как две луны
в озерах призрачных [37] Твои глаза — как две луны в озерах призрачных. — И далее:…как дыры, выжженные в ткани на сарациновых коврах. — Сходное сравнение Уайльд использует в пьесе «Саломея»: «Самое ужасное — это его глаза. Они похожи на черные дыры, прожженные в тирском ковре факелами. Они похожи на черные пещеры, где обитают драконы. Они похожи на черные пещеры в Египте, в которых драконы устраивают свои логова. Они подобны черным озерам, взволнованным неведомыми лунами…» (Перевод П. Петрова.) . Как жало,
Язык колеблется устало под звуки призрачной струны.

Твой жуткий пульс вселяет страх,
и черный зев твоей гортани —
Как дыры, выжженные в ткани на сарациновых коврах.

Спеши! Бледнеет небосвод, устали звезды серебриться,
И их уносит колесница под своды Западных ворот [38] …под своды Западных ворот. — Согласно взглядам древних вавилонян на небесном куполе прикреплены небесные светила, и Солнце восходит утром, выходя из Восточных ворот, и заходит через Западные ворота, а ночью оно движется под Землей. Звезды, уходящие под своды Западных ворот знаменуют начало нового дня. .

Гляди! Рассвет дрожит вокруг
позолочённых циферблатов [39] …позолоченных циферблатов… — Вероятно, Уайльд стремится вызвать в памяти читателя вид на древние башни Оксфорда, открывающийся из окна студенческой кельи. ,
День настает, уныл и матов, под капель падающих звук.

Какое пагубное зло, отведав макового зелья,
Тебя в студенческую келью каким соблазном завлекло?

Мою свечу сквозь мрак узрел
какой безгласный искуситель
И, осквернив мою обитель, тебя назначил мне в удел?

О! разве грех мой так жесток, что проклят я, и неужели
Авана, Фарфар [40] …неужели Авана, Фарфар оскудели… — в Четвертой книге Царств Нееман восклицает: «разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? разве я не мог бы омыться в них и очиститься?» Авана (Амана) и Фарфар (Парпар) — реки вблизи Дамаска. Эти реки с чистой, пригодной для питья водой, орошая окрестности Дамаска, превратили их в прекрасный сад и неслучайно казались Нееману лучше всех вод израильских. оскудели, и ты явилась в мой чертог?

Оставь меня, ужасный зверь! Исчадье мерзкое Ехидны!
Прочь! Ты — источник чувств постыдных,
во мне разбуженных теперь!

Ты обращаешь веру в ложь
губительным тлетворным нравом,
И Аттис [41] Аттис — во фригийской мифологии бог плодородия, возлюбленный матери богов Кибелы. Кибела из ревности ввергла Ат-тиса в безумие, в припадке которого он оскопляет себя и умирает. с лезвием кровавым со мною более чем схож.

Ты лжива! Ждет седой Харон
меня на вязком бреге Стикса,
Пока с соблазном я не свыкся, оставь меня: я верю, Он,

Принявший муку на кресте,
пред Кем склоняюсь я смиренно,
От неминуемого тлена спас всех, томящихся в тщете.