Семен Надсон - Стихотворения

Слишком много любви, дорогие друзья,
Слишком много горячих забот!..
Непривычно участье тому, кто, как я,
С детских дней одиноко бредет…
Я, как нищий, — я дрогнул вчера под дождем,
Я был болен, и зол, и суров,
А сегодня я нежусь за пышным столом
В ароматном венке из цветов.
Смех, и говор, и звонкие песни звучат,
И сверкают ночные огни,
А в душе — незажившие раны болят,
Вспоминаются темные дни…

Расчетливый актер приберегает силы,
Чтоб кончить с пафосом последний монолог…
Я тоже роль сыграл, но на краю могилы
Я не хочу, чтоб мне рукоплескал раек…
Разжалобить толпу прощальными словами
И на короткий миг занять ее собой —
Я знаю, я б сумел, — но жгучими слезами
Делиться не привык я с суетной толпой!
Я умереть хочу с холодным убежденьем,
Без грома и ходуль, не думая о том,
Помянут ли меня ненужным сожаленьем
Иль оскорбят мой прах тупым своим судом.
Я умереть хочу, ревниво охраняя
Святилище души от чуждых, дерзких глаз,
И ненавистно мне страданье напоказ,
Как после оргии развратница нагая!..

Но я бы не хотел, чтоб заодно с толпой
И ты, мой кроткий друг, меня бы обвинила…

Когда заносчиво над стонущим рабом
Поднимет гибкий бич властитель разъяренный,
И вспыхнет стыд в рабе, и, корчась под бичом,
Глядит он на врага со злобой затаенной, —
Я рад: в грядущем я уж вижу палача
Под львиной лапою восставшего народа:
Нет в воинстве твоем апостолов, свобода,
Красноречивее подъятого бича!..

Снилось мне, что я болен, что мозг мой горит
И от жажды уста запеклись,
А твой голос мне нежно и грустно звучит:
«Дорогой мой, очнись, отзовись…»

Жизнь едва только тлеет во мне, но тебя
Так мне жаль, ненаглядный мой друг, —
И в тревожной тоске я стараюсь, любя,
Пересилить на миг мой недуг.

И на миг я глаза открываю… Кругом
Полумрак; воспаленный мой взор
На обоях, при свете лампадки, с трудом
Различает знакомый узор.

Где-то хрипло часы завывают и бьют…
По стенам от цветов на окне
Прихотливые тени, как руки, ползут,
Простираясь отвсюду ко мне.

Ты стараешься ближе в лицо мне взглянуть
И мучительно отклика ждешь,
И горячую руку свою мне на грудь,
На усталое сердце кладешь.

Я проснулся… Был день, мутный день без лучей;
Низко белые тучи ползли…
Фортепьянные гаммы и крики детей
Доносились ко мне издали…

Осень веяла в душу щемящей тоской,
(Сеял дождь, и, с утра раздражен,
Целый день, как в чаду, проходил я больной,
Вспоминая печально мой сон…

Ах, зачем он был сном, лишь обманчивым сном,
И зачем наяву ты меня
Снова, пошлая жизнь, обступила кругом
Суетой и заботами дня?!.

Беспокойной душевною жаждой томим,
Я беречь моих сил не умел;
Мне противен был будничный, мелкий удел,
И, как светоч, колеблемый ветром ночным,
Я не жил, — я горел!
Целый мир порывался я мыслью обнять,
Целый мир порывался любить,
Даже ночь я боялся забвенью отдать,
Чтоб у жизни ее не отнять,
Чтоб две жизни в одну мне вместить!
И летели безумные, знойные дни
То за грудами книг, то в разгаре страстей…
Под удары врагов и под клики друзей,
Как мгновенья, мелькали они.
Для лобзаний я песню мою прерывал,
Для труда оставлял недопитый бокал,
И для душных оград городских
Покидал я затишье родимых полей,
И бросался в кипучее море скорбей,
И тревог, и сомнений людских!
И бессильная старость еще далека,
И еще не грозит мне могильной плитой…
Отчего ж в моем сердце глухая тоска,
Отчего ж в моих думах мертвящий застой,
Зной недуга в очах, безнадежность в груди?
Или жизнь я исчерпал до дна, —
И мне нечего ждать от нее впереди?
Где ж ты, вождь и пророк?.. О, приди
И стряхни эту тяжесть удушья и сна!
Дай мне жгучие муки принять,
Брось меня на страданье, на смерть, на позор,
Только б полною грудью дышать,
Только б вспыхнул отвагою взор!
Только б верить, во что-нибудь верить душой,
Только б в жизни опять для меня
Распахнулись затворы темницы глухой
В даль и блеск лучезарного дня!..