Семен Надсон - Стихотворения

В тени задумчивого сада,
Где по обрыву, над рекой,
Ползет зеленая ограда
Кустов акации густой,
Где так жасмин благоухает,
Где ива плачет над водой, —
В прозрачных сумерках мелькает
Твой образ стройный и живой.

Кто ты, шалунья, — я не знаю,
Но милым песням на реке
Я часто издали внимаю
В моем убогом челноке.
Они звенят, звенят и льются
То с детской верой, то с тоской,
И звонким эхом раздаются
За неподвижною рекой.

Но чуть меня ты замечаешь
В густых прибрежных камышах,
Ты вдруг лукаво замолкаешь
И робко прячешься в кустах;
И я, в глуши сосед случайный
И твой случайный враг и друг,
Люблю следить с отрадой тайной
Твой полный грации испуг.

Не долог он; пройдет мгновенье —
И вновь из зелени густой
Твое серебряное пенье
Летит и тонет за рекой.
Мелькнет кудрявая головка,
Блеснет лукавый, гордый взор —
И всё поет, поет плутовка,
И песням вторит синий бор.

Стемнело… Зарево заката
Слилось с лазурью голубой,
Туманной дымкой даль объята,
Поднялся месяц над рекой;
Кустов немые очертанья
Стоят как будто в серебре, —
Прощай, — до нового свиданья
И новых песен на заре!..

Когда затихнет шум на улицах столицы
И ночь зажжет свои лампады вековые,
Окутав даль серебряным туманом,
Тогда, измученный волненьями дневными,
Переступаю я порог гостеприимный
Твоей давно осиротевшей кельи,
Чтоб в ней найти желанное забвенье.

Здесь всё по-старому, всё как в былые годы:
Перед киотом теплится, мерцая,
Массивная лампада; лик Христа
Глядит задумчиво из потемневшей рамы
Очами, полными и грусти и любви, —
И так и кажется, что вот уста святые
Откроет он — и в тишине ночной
Вдруг прозвучит страдальца тихий голос:
«Приди ко мне, усталый и несчастный,
И дам я мир душе твоей больной…»

Вокруг окна разросся плющ зеленый
И виноград… Сквозь эту сеть глядит
Алмазных звезд спокойное сиянье,
И тонет даль, окутанная мглой.
Раскрыто фортепьяно… На пюпитре
Твоих любимых нот лежит тетрадь.
На письменном столе букет увядший

Из роз и ландышей; неконченный эскиз,
Набросанный твоей неопытной рукою,
Да Пушкин — твой всегдашний друг…
Страница
От времени успела пожелтеть,
Но до сих пор хранит она ревниво
Твои заметки на полях — и время
Не смеет их коснуться…

На стенах
Развешаны гравюры и картины,
И между ними привлекает взор
Один портрет: лазурные, как небо,
Глаза обрамлены ресницами густыми,
Улыбка светлая играет на устах,
И волны русые кудрей спадают
На грудь… Как чудное виденье,
Как светлый гость небесной стороны,
Он дышит тихою, но ясной красотою,
И, кажется, душа твоя живет
В портрете этом, светится безмолвно
В его больших, задумчивых глазах
И шлет привет из стороны загробной
Своей улыбкой… Бледное сиянье
Лампады довершает грезу…

Тихо
Склоняю я пред образом колена
И за тебя молюсь… Пусть там, за гробом,
Тебя отрадно окружает всё,
Чего ждала ты здесь, в угрюмом мире
Земных страстей, волнений и тревог,
И не могла дождаться… Спи, родная,
В сырой земле… Пусть вечный ропот жизни
Не возмутит твой непробудный сон,
Пусть райский свет твои ласкает взоры
И райский хор вокруг тебя звучит
И ни один мятежный звук не смеет
Гармонию души твоей смутить…

В моих устах нет слов, — мои моленья
Рождаются в душе, не облекаясь
В земные звуки, и летят к престолу
Творца, — и тихие, отрадные рыданья
Волнуют грудь мою… Мне кажется, что небо
Отверзлось для меня, что я несусь
В струях безбрежного эфира к раю,
Где ждет меня она, с улыбкой тихой
И лаской братскою… Оживший, обновленный
Вступаю я под сень его святую,
И мир земной, мир муки и страданий,
Мне чужд и жалок… Я живу иной,
Прекрасной жизнью, полною блаженства
И сладких снов…

Но вот моя молитва
Окончена. Святое вдохновенье
Меня касается крылом своим, — и я
Сажусь за фортепьяно… Звук за звуком
Несется в тишине глубокой ночи,
И льется стройная мелодия… В груди
Встают минувших дней святые грезы,
Звучат давно затихнувшие речи, —
А со стены всё тем же ясным взором
Глядит знакомый лик — и свет лампады
Играет на его чертах. И мнится
Порою мне, что тень твоя витает
Вокруг меня в осиротелой келье
И с ласкою безмолвной и горячей
Склоняется неслышно надо мной.