Алексей Цветков - Онтологические мотивы

раскинулось море и мирно шуршит
не лыком и наш путешественник шит
туда где маслины растут и самшит
стремясь за увертливой сушей
но гнев августейшей старухи самой
годами не шлет ему ветер прямой
а волны бегут от винта за кормой
к чему тебе волны послушай

вот снова с рейсфедером сверху возник
истерзанных зноем мозгов истопник
он знает все беды внизу из-за книг
но ум капитану не велен
где шквалом сдувает рассудка слои
у смертных одни предрассудки свои
ученый внутри не хитрее свиньи
хоть будь он еврей или эллин

кто чачу античную гнал из точил
кто фрукт преткновенья блуднице вручил
не так поступает как вечно учил
ильич листригонов с тачанки
не он ли рейсфедером тучи зажег
и в сущности жидо-масонский божок
а сам с женихами садился в кружок
вокруг симпатичной гречанки

так просто историю сном охватив
убогую похоть впихнуть в нарратив
пока взгромоздившись на шаткий
штатив шальной нивелир прободает
всю местность сквозь сфинктер лучами журча
в окошке семейная меркнет свеча
а радиоволны бегут от ключа
и мысль в голове пропадает

птицы поют на иностранном языке
мы не слушаем когда говорят не с нами
деревья растут несмотря на то
что их никогда не любили родители
деревья не поют а птицы плодоносят
иначе но сходства между ними больше
чем между ними и нами
и они мирятся с этой разницей
которую мы толкуем в свою пользу

с нами говорит учительница
она говорит на неизвестном языке
но мы неизвестные дети нас научили
в классе на краю последнего континента
эта учительница делает вид что интересуется
кем мы будем когда вырастем
было бы странно если бы она спросила
деревья но никому не приходит в голову

континент истекает и в окне
мы видим свет адресованный деревьям
а не тот который нам предписали
птицы поют на иностранном языке
потому что каждый язык иностранный
если сравнить со всеми остальными

самая глупая девочка в классе
втайне знает что не будет никем кроме
той какая уже оказалась сама по себе
но в этом предосудительно признаться
при всех ей уже намекали про птиц
которых она не хватает с неба и может быть
она вообще тут дочь гастарбайтера

человеческие дети сидят в классе
и учатся не думать о времени когда
они окажутся чижами и шелковицами
когда вымученный учительницей вопрос
встанет в непредвиденном смысле
только предвиденные смыслы безопасны
этот континент последний но от нас скрыли
это чужой свет но мы не заметили

высоко и страшно в мире
время вертится с трудом
непреклонный роберт пири
ищет полюс подо льдом

подминают нарты мили
пири прется на рожон
век почти как спит в могиле
но маршрут не завершен

мнимый полюс только точка
компас в космос увело
от старанья сын и дочка
эскимосы у него

неподсудна гибель сглазу
быстрым псам она не крюк
сын и дочка вышли сразу
полюс выскользнул из рук

а при жизни было хуже
полыхало как в аду
синий газ в небесной луже
искры бритвами во льду

наги мы и в стужу босы
всей судьбы на полчаса
сослепу как эскимосы
упускаем полюса

все чьи ночи в мире пестром
так арктически черны
полюсам как прах погостам
насовсем обречены

когда не ставало соседа
он раком был болен своим
тоска над подъездом висела
где сонно мы с братом сопим
был громок наш двор и огромен
в нем бабы орущие зло
древесных раскидистых бревен
тогда еще там не росло
я даже вам дату найду
в одном забубенном году

сосед александр иваныч
болел своим раком тогда
но врач уверял его на ночь
что эта болезнь без вреда
а я проповедуя брату
вопрос избегал поднимать
он жизни соседской утрату
был молод всерьез понимать
не знает дитя наперед
что кто-нибудь в муках умрет

наутро соседа не стало
и мать наваривши борща
реестр телефонный листала
оркестр и машину ища
чтоб музыка зычно пропела
хотя и не всю до конца
вторую сонату шопена
над скудной судьбой мертвеца
мы видели все из окна
а взрослые пили до дна

соседское кончилось время
но двор оставался как был
потом посадили деревья
и кто-нибудь столики вбил
пока пацанов забривали
в чужую сибирь без следа
отцы их козла забивали
а бабы орали всегда
и мозг неизбежно ослаб
от всей этой водки и баб