Иван Никитин - Сочинения

А у тебя на слово пять готово,

- Boт, сударь мой, потеха и пойдет!

Всё это так... И при отце бывало.

Да старичок нас скоро разводил;

Чуть крикнет! "Эй!" - бежишь куда попало,

Не то - беда! Ох, крут покойник был!

Как помер он, мой брат и позазнался;

Срамит меня, срамит мою жену"

Вы, дескать, что? Старшим-то я остался,

Я, говорит, вас вот как поверну!

И повернул... Тут надо лык на лапти

Он бражничать возьмется да гулять;

Ты цеп берешь - он ляжет на полати...

Ну, одному не растянуться стать.

Жена его всё, знаешь, поджигает!

"Делись, дескать! Твой брат-то лежебо,

Как куколку жену-то снаряжает,

Исподтишка весь дом поразволок..."

Сама-то, вишь, она скупенька больно,

Готова век в отрепьях пропадать,

Да любит жить хозяйкой самовольной.

По-своему всё, знаешь, повершать.

Ну, а моя бабенка не сварлива,

А грех таить - от щегольства не прочь,

Да и того... в работе-то ленива,

Что есть, то есть, - тут ложью не помочь.

Вот, сударь мой, и завязалось дело:

Что день, то шум, под шумом и заснешь;

И брату-то все это надоело,

И мне равно, - и начали дележ...

Сперва-то мы по совести делились,

Не сладили - взялись было за суд;

Ну, кое-как в расправе помирились,

Остался спор за старенький хомут...

И я кричу, и брат не уступает:

"Нет, - говорит, - хоть тресни, не отдам!"

Я за шлею, - он, знаешь, вырывает

Да норовит ударить по рукам.

И смех и грех!.. Стоим за дрянь горою!..

Вдруг, сударь мой, моргнуть я не успел,

Как крикнул брат: "Возьми, пусть за тобою!"

Да на меня хомут-то и надел.

Я сгоряча в шлее позапутлялся;

Народ орет: "Вот, обрядил коня!.."

Уж так-то я в ту пору растерялся

Инда слеза прошибла у меня!..

Вам, сударь, смех... Нет, тут смешного мало:

Ведь брат-то мой по-барски чаял жить;

Взялся за гуж - ан силы недостало,

Тужил, тужил - и начал с горя пить.

И мне не мед... Ведь праздников не знаешы

Работаешь, спины не разогнешь,

Чуть непогодь - все стонешь да перхаешь...

Вот, сударь мой5 мужицкий-то дележ!

26 октября 1855

* * *

Над полями вечерняя зорька горит,

Алой краскою рожь покрывает,

Зарумянившись, лес над рекою стоит.

Тихой музыкой день провожает.

Задымились огни на крутом бережку,

Вкруг огней косари собралися,

Полилась у них песнь про любовь и тоску,

Отголоски во мрак понеслися.

Ну, вачем тут один я под ивой сижу

И ловлю заунывные звуки,

Вспоминаю, как жил, да насильно бужу

В бедном сердце заснувшие муки?

Эх ты, жизнь, моя жизнь! Ночь, бывало, не спишь,

Выжидаешь минутку досуга;

Чуть семья улеглась, - что на крыльях летишь

В темный сад ненаглядного друга!

Ключ в кармане давно от калитки готов,

И к беседке знакома дорожка...

Свистнешь раз соловьем в сонной чаще кустов,

И раскроется настежь окошко.

Стало, спят старики... И стоишь, к голове

С шумом кровь у тебя приливает.

Вот идет милый друг по росистой траве,

"Это ты!" - и на грудь припадает.

И не видишь, не знаешь, как время летит...

Уж давно зорька ранняя светит,

Сад густой золотистым румянцем покрыт,

Ничего-то твой взгляд не заметит.

Эх, веселые ночки! что сон вы прошли...

Волю девицы разом сковали:

Старика жениха ей, бедняжке, нашли,

Полумертвую с ним обвенчали...

Безотрадной тоске не сломить меня вдруг:

Много сил у меня и отваги!

Каково-то тебе, ненаглядный мой друг,

Под замком у ревнивого скряги!

27 октября 1855

* * *

Не смейся, родимый кормилец!

Кори ты меня не кори

Куплю я хозяйке гостинец,

Ну, право, куплю, посмотри.

Ведь баба-то, слышь, молодая,.

Красавица, вот что, мой свет!

А это беда небольшая,

Что лыс я немножко да сед.

Иной ведь и сокол по виду.

Да что он? живет на авось!

А я уж не дамся в обиду,

Я всякого вижу насквозь!

Соседи меня и поносят:

Над ним-де смеется жена...

Не верь им, напрасно обносят,

Все враки, все зависть одна!

Ну, ходит жена моя в гости,

Да мне это нуждушки нет,

Не стать мне ломать свои кости,

За нею подсматривать вслед.

Я крут! и жена это знает,

Во всем мне отчет отдает...

Случится ли, дом покидает,

Она мне винца принесет.

Ну что ж тут? И пусть себе ходит!

Она вот пошла и теперь...

О-ох, поясницу-то сводит!

А ты никому, свет, не верь.

29 октября 1855

ВЫЕЗД ТРОЕЧНИКА

Ну, кажись, я готов:

Вот мой кафтанишко,

Рукавицы на мне,

Новый кнут под мышкой...

В голове-то шумит...

Вот что мне досадно!

Правда, хмель ведь не дурь,