Составитель П. Ткаченко: Офицерский романс. Песни русского воинства

Были слухи — в остроге сгорела,
Говорили — пошла по рукам…
Всю грядущую жизнь до предела
За года молодые отдам!

Но безмолвен наш мир отсиявший,
Кто ответит? В острожном краю
Скачет выжженной степью укравший
Неневестную юность мою.

Пою я песню дорогую
И горько плачу но ночам.
Хочу в Москву мою родную,
Хочу к свободным я полям.

Теперь там жизнь совсем иная,
В России счастье все сулит,
Там мир, там песня трудовая
Сильней в сердцах людей звучит.

Меня измучили страданья,
Тоска в душе моей больной.
Я виноват в моих скитаньях,
Зачем я здесь, в стране чужой?..

Россия, новая, родная
Теперь ты радостей полна,
Прими ж меня, не проклиная,
Прости, свободная страна.

Пою я песню дорогую
И горько плачу по ночам,
Хочу в Москву мою родную,
Хочу к свободным я полям.

Не пишите мне писем, дорогая графиня,
Для сурового часа письма слишком нежны…
Я и так сберегу ваше светлое имя,
Как от пули ромашку на поле войны.

Пусть в безумной России нет для сердца
приюта
И в крови захлебнулись луга и поля,
Но осталась минута, нашей боли минута,
Чтоб проститься с Отчизной с борта корабля.

Не хочу умирать в чистом поле турецком,
Без России, без чести, без наград и погон.
Ах, графиня, поверьте обнаженному сердцу,
Только в вас и в Россию я всегда был влюблен.

Не пишите, графиня, — нет в живых адресата,
Упустили Россию, как сквозь пальцы песок…
Ах, Россия, Россия, разве ты виновата,
Что пускаю я пулю в поседевший висок…

Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса.

И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце оставляли след, —
Очаровательные франты
Минувших лет.

Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, —
Цари на каждом бранном поле
И на балу.

Вас охраняла длань Господня
И сердце матери, — вчера
Малютки-мальчики, сегодня —
Офицера!

Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый хлеб,
О молодые генералы
Своих судеб!

Ах, на гравюре полустертой
В один великолепный миг
Я видела, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик.

И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена…
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна…

О, как мне кажется, могли бы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать, и гривы
Своих коней.

В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век…
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.

Три сотни побеждало — трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Вы все могли!

Что так же трогательно-юно,
Как ваша бешеная рать?
Вас златокудрая Фортуна
Вела, как мать.

Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие —
И весело переходили
В небытие.

Под насыпью, во рву некошеном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.

Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом,
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.