Николай Алл - Русская поэзия Китая - Антология

Были бури, были непогоды,
Но уж трубит ангел в вышине.
И бродить принялась темным медом
Кровь твоя тяжелая во мне!

Оставшимся спиртом грея
Пулемет, чтоб он не остыл,
Ты видишь: внизу батарея
Снялась и уходит в тыл.

А здесь, где нависли склоны
У скованной льдом реки,
Последние батальоны
Примкнули, гремя, штыки.

Простерлась Рука Господня
Над миллионом стран,
И над рекой сегодня
Развеет Господь туман.

Чтоб были виднее цели,
Чтоб, быстро поймав прицел,
На гладь снеговой постели
Ты смог бросить сотни тел.

Широкие коридоры
Зданья, что на Моховой, —
Привели тебя на просторы,
Где кипел долгожданный бой.

В двуколке, что там, в овражке, —
Шопенгауэр, Бокль и Кант…
Но на твоей фуражке
Голубой отцветает кант.

Небо из серых шкурок
В утренний этот час…
И, закурив окурок,
Подумал: «В последний раз!»

Надо беречь патроны
И терпеливо ждать,
Пока не покроют склоны,
Как муравьи, опять.

И только когда их лица
Ты различишь, пулемет,
Забившись в руках, как птица,
В последний их раз сметет.

А там — за наган… Пустое!
Лучше эмблемы нет:
Снег на горах и хвоя —
Бело-зеленый цвет.

И совсем как тогда, под елью
(Над бровями лишь новый шрам),
Ты меришь ногами келью,
Что дали монахи нам.

Сегодня, мгновенно тая, —
Снежинки… О, в первый раз!..
И мы за стеной Китая
О прошлом ведем рассказ…

Обыденность буден сжала,
Как келья, былую ширь…
На стене — портрет Адмирала
Из книги: «Колчак, Сибирь».

И рядом с ним — твой Георгий,
Символ боев и ран…
— В городах выставляют в морге
Неопознанных горожан…

— Как сон, помню: шли без счета,
И в небе — горящий шар…
…И труп мой от пулемета
Отбросил в снег комиссар…

В смятеньи своем ничему не веря,
По привычке призываю Тебя, Бог!
Я подобен раненому зверю,
Который заполз умереть в лог.

Над ним пылает небо, а в небе
Кружит коршун и зорко ждет…
Я мало думал о насущном хлебе,
И вот, Господи, пришел мой черед.

К чему же слова о лилиях долины,
И о тех, что не сеют и не жнут?
Как рабы, согнули мы спины,
И гуляет по ним — Твой кнут.

Не дай видеть кровавые извивы,
Которые на потном теле вижу я…
Если слова Твои справедливы,
Если безгранична милость Твоя,

Дай умереть свободным, как даешь зверю, —
Заползти поглубже в чащу кустов!..
…Ибо — я ничему не верю.
Не хочу собирать Твоих цветов.

С тех времен, когда люди топором из нефрита
Убивали, сражаясь, в тьме зловонных пещер,
Смерть героев далеких была так же повита
Ароматом курений нам неведомых вер.

Может быть, в тонком слое попираемой пыли —
Их заветные мысли, стоны их матерей!
Может быть, эти люди никогда здесь не жили
Или ныне на дне мы их бездонных морей.

Много песен пропели на могильниках барды
С той поры, когда поднят был впервые топор.
Кто проникнет в былое, где прошли миллиарды,
Где словами насыщен беспредельный простор?

Так и ты, и народ твой, и столетья, и эры
Могут в общем движеньи промелькнуть без следа,
И о павших героях, как о людях пещеры,
Ничего не узнают. Ничего. Никогда.

Вспомни
вечер,
когда над городом
плыли
отдаленные зовы
кумирни
«Утраченной Радости».

Чужие слова и речи.
Пыль чужих дорог.
В древних кумирнях жгу свечи
Тебе, Великий Бог!

Но, слушая гонга удары
С тысячелетних стен,
Помню родные пожары
И свой безысходный плен.

Зачах в нестерпимом зное
День. Не вернется назад…
На все бросает Чужое
Свой равнодушный взгляд.