Булат Окуджава: У Гааза нет отказа

Булат ОКУДЖАВА

У Гааза нет отказа...

...Я питаю к Федору Петровичу еще и личную благодарность за те минуты душевного умиления, которые я испытываю, описывая по мере сил и умения его чистую, как кристалл, жизнь, его возвышенную деятельность, нередко вынужденный оставлять перо под влиянием радостного волнения при мысли, что такой человек в лучшем и глубочайшем смысле слова жил и действовал среди нас. А. Ф. Кони.

На Введенском кладбище в Москве - жители соседних улиц называют его еще по-старому, немецким - есть могила: темно-серый камень с темно-серым крестом, черная ограда; чугунные стояки-колонки, темные прутья, а поверх них свисают кандалы, цепи с широкими наручниками и "накожниками". На камне выбито: 1780-1853, и несколько строк латыни - слова из евангелия.

Во все времена года на этой могиле лежат цветы, живые, матерчатые и бумажные, иногда пышные букеты, чаще скромные пучки ландышей, ромашек или просто одна гвоздика, тюльпан...

В переулке Мечникова № 5 в открытом дворе старого двухэтажного двукрылого - "скобой" - здания на темном цоколе бронзовый бюст. Лицо с крупными, но мягкими чертами: широкий лоб, широкий крутой подбородок, ласковая улыбка. Надпись: "Федор Петрович Гааз, 1780-1853". И ниже потускневшей позолотой: "Спешите делать добро".

Полтораста лет тому назад Федора Петровича Гааза знали все московские старожилы. Когда он ехал в тряской пролетке или шел по улице, высокий, чуть сутулый, большеголовый, в черном фраке с кружевным жабо - ветхим, пожелтевшим, но тщательно разглаженным, в коротких черных панталонах и таких же старомодных башмаках с большими железными пряжками, с ним приветливо здоровались на московских улицах сановные аристократы, ехавшие в каретах с гербами, и нищие на церковных папертях, генералы, офицеры, "будочники" с алебардами, извозчики, мастеровые, университетские профессора и студенты, дворовые слуги несчетных московских бар, купцы, охотнорядские приказчики и нарядные светские дамы. Несведущим объясняли:

- Это доктор Гааз, Федор Петрович... Добрейшая душа, святой жизни человек... Истинный благодетель и друг всех страждущих. Это про него говорят: "У Гааза нет отказа"...

Правда, были и такие, кто отзывался о нем насмешливо, презрительно и даже с раздражением: "Чудак, безумец, юродивый...". Но большинство москвичей всех поколений и состояний говорили о нем с любовью и уважением...

...Метельным зимним вечером он шел проведать больного. Весь день вьюжило, намело саженные сугробы, и приходилось идти пешком. Старый кучер, его единственный домочадец, сказал, что старые лошади не протащат ветхие санки сквозь такую непогодь. Кутаясь в потрепанную, но теплую волчью шубу, тяжело ступая большими сапогами, выложенными войлоком, он шел, то проваливаясь в снег, то скользя по бревенчатым или дощатым настилам. Редкие масляные фонари едва-едва желтели сквозь метель. Прохожих не было видно.

На повороте из переулка вышли трое в низко нахлобученных шапках, закутанные в отрепье. Помахивая сучковатыми дубинками, они рванулись к запыхавшемуся старику.

- А ну скидавай шубу и шапку! Да: поживее, и мошну давай... Пикнешь, придавим.

- Отдать вам шубу? Хорошо. Я вижу, вы очень плохо одеты. Денег у меня мало, отдам все. Но прошу одной милости добрые люди. Я есть доктор, лекарь. Спешно иду к больному. Очень болен хороший человек, отец большой семьи. До его дома еще полверсты. Без шубы не дойду. Идемте вместе. Вы не извольте опасаться. Тут улицы тихие, а у ворот я сниму шубу. Деньги могу сейчас отдать.

Долговязый парень зло хохотнул и взмахнул дубинкой, но другой, постарше, удержал его, подошел вплотную, всмотрелся,

- Погоди, погоди. Лекарь, говоришь? Братцы, да это же Федор Петрович! Батюшка, милостивец, да кто же тебя обидеть посмеет! Прости, Христа ради!.. Идем, батюшка, мы тебя проводим, чтоб никакой варнак не посягнул. Ничего у тебя не возьмем. Кабы у меня хоть лишний грош был, я бы тебе с душой отдал на твое доброхотство.

Фридрих Иозеф Хааз родился в 1780 году в городке Мюнстерайфеле на Рейне. Сын аптекаря и внук врача, он сперва изучал философию в Иенском университете, а потом успешно закончил медицинский факультет в Вене. Стал ассистентом профессора Шмидта, известного окулиста. Он помогал ему лечить заезжего русского вельможу, князя Репнина, который полюбил молодого лекаря и уговорил его приехать в Россию, в Москву.

В 1803 году молодой доктор Хааз стал москвичом Федором Петровичем Гаазом. Его охотно приглашали в сановные аристократические дома. Ведь его так нахваливали и князь Репнин и все княжеские родственники.