Михаил Лермонтов - Стихотворения

Се Маккавей-водопийца кудрявые речи раскинул как сети, [249]
Злой сердцелов! ожидает добычи, рекая в пустыне,
Сухосплетенные мышцы расправил и, корпии
Вынув клоком из чутких ушей, уловить замышляет
Слово обидное, грозно вращая зелено-сереющим оком,
Зубом верхним о нижний, как уголь черный, щелкая.
Остаться без носу — наш Маккавей боялся,
Приехал на воды — и с носом он остался.

Ну что скажу тебе я спросту? [250]
Мне не с руки хвала и лесть:
Дай бог тебе побольше росту —
Другие качества все есть.

Ах! Анна Алексевна,
Какой счастливый день!
Судьба моя плачевна,
Я здесь стою как пень.
И что сказать — не знаю,
А мне кричат: «Plus vite!» [251]
Я счастья вам желаю,
Et je vous felicite. [252]

Графиня Эмилия —
Белее чем лилия,
Стройней ее талии
На свете не встретится.
И небо Италии
В глазах ее светится.
Но сердце Эмилии
Подобно Бастилии.

Русский немец белокурый [253]
Едет в дальную страну,
Где косматые гяуры
Вновь затеяли войну.
Едет он, томим печалью,
На могучий пир войны;
Но иной, не бранной сталью
Мысли юноши полны.

Смотрите, как летит, отвагою пылая… [254]
Порой обманчива бывает седина;
Так мхом покрытая бутылка вековая
Хранит струю кипучего вина.

Посреди небесных тел [255]
Лик луны туманный:
Как он кругл и как он бел,
Точно блин с сметаной…

Кажду ночь она в лучах
Путь проходит млечный…
Видно, там на небесах
Масленица вечно!

Под фирмой иностранной иноземец [256]
Не утаил себя никак —
Бранится пошло: ясно немец;
Похвалит: видно, что поляк.

На наших дам морозных [257]
С досадой я смотрю,
Угрюмых и серьезных
Фигур их не терплю.
Вот дама Курдюкова,
Ее рассказ так мил,
Я от слова до слова
Его бы затвердил.
Мой ум скакал за нею,
И часто был готов
Я броситься на шею
К madame de-Курдюков.

Ma chere Alexandrine, [258]
Простите, же ву при,
За мной армейский чин
Все, что je vous ecris;
Меж тем, же ву засюр,
Ich wunsche счастья вам,
Surtout beaucoup d'amour
Quand vous serez Мадам.

Расписку просишь ты, гусар, — [259]
Я получил твое посланье;
Родилось в сердце упованье,
И легче стал судьбы удар;
Твои пленительны картины
И дерзкой списаны рукой;
В твоих стихах есть запах винный —
А рифмы льются м…ей.
Борделя грязная свобода
Тебя в пророки избрала;
Давно для глаз твоих природа
Покров обманчивый сняла;
Чуть тронешь ты жезлом волшебным
Хоть отвратительный предмет,
Стихи звучат ключом целебным,
И люди шепчут: он поэт!
Так некогда в степи безводной
Премудрый пастырь Аарон
Услышал плач и вопль народный,
И жезл священный поднял он,
И на челе его угрюмом
Надежды луч блеснул живой,
И тронул камень он немой, —
И брызнул ключ с приветным шумом
Новорожденною струей.

Надежда Петровна, [260]
Отчего так неровно
Разобран ваш ряд,
И локон небрежный
Над шейкою нежной…
На поясе нож.
C'est un vers qui cloche. [261]

Он был в краю святом, [262]
На холмах Палестины.
Стальной его шелом
Иссекли сарацины.
Понес он в край святой
Цветущие ланиты;
Вернулся он домой
Плешивый и избитый.

Неверных он громил
Обеими руками —
Ни жен их не щадил,
Ни малых с стариками.
Встречаясь с ним подчас,
Смущалися красотки;
Он п… их не раз,
Перебирая четки.

Вернулся он в свой дом
Без славы и без злата;
Глядит — детей Содом,
Жена его брюхата.

Пришибло старика…

До рассвета поднявшись, перо очинил
Знаменитый Югельский барон.
И кусал он, и рвал, и писал, и строчил
Письмецо к своей Сашеньке он,