Николай Заикин: Промежутки бытия

Защищаюсь как умею.
И терплю, терплю, терплю,
Потому что разумею,
Потому что жизнь люблю.

Не успеешь выйти – лезущие в двери,
Не успеешь ложку донести до рта…
Не прошу участья, никому не верю,
Не боюсь – тут прочерк, жирная черта.

Неистребимо дьявольское семя,
Его поля надолго взрыхлены.
А наши, позаброшенные всеми,
Житейским мусором давно захламлены.

Когда проснётся сеятель Всевышний,
Уже созреет буйный урожай…
Клочок земли – твой огород давнишний.
Рыхли его. Рыхли и орошай.

Он может всё. Однако же не хочет.
А мы хотим. Возможности не те.
Он наверху сверкает и грохочет.
А мы молчим. Внизу и в темноте.

Лает мелкая собачка,
Притаившись за столбом.
Магазин и водокачка.
Одинокий мамин дом.

Здравствуй, милая деревня!
Здравствуй, родина моя!
Как же выросли деревья!
Вы хоть помните меня?

Здравствуй, речка! Здравствуй, поле
И грибной когда-то лес!
Вы меня забыли, что ли?
Проявите интерес!

Хоть для формы, хоть для виду,
На копейку по рублю,
Хоть притворство, хоть обиду…
С детства я вас всех люблю!

Кризис близится природный.
Да не местный – мировой!
Нужен форум всенародный,
Надо думать головой.

На измученной планете
Под названием Земля
Всё трудней родятся дети,
Даже около Кремля.

Всё страшней болезни, хвори,
Скот уходит из хлева,
Кто-то ночью на заборе
Пишет мерзкие слова.

Соберёмся хоть на сутки,
Озаботимся всерьёз,
Не сигары – самокрутки
Пусть достанут нас до слёз.

Будем до ночи трудиться,
Будем думать головой,
Как же можно обходиться
Без водицы ключевой.

От порога до порога,
От случайности к судьбе
По нехоженой дороге,
По нетоптаной тропе.

От сомненья до поступка,
От вершины до глубин
Мирозданье хрупко-хрупко,
Мир раздроблен и един.

Ищу не новое, а вечное,
На яркий пламень не лечу.
Сияет ночью небо млечное,
Им неуверенность лечу.

Когда же солнце поднимается,
Зарёю красится восток,
Намного проще понимается,
Как чуток каждый лепесток.

Всё, что делал и хотел,
И всегда старался,
Бегал, вкалывал, потел,
Просто упирался —
Потому что потому,
Потому что надо,
Чтобы в собственном дому
Были тебе рады.

Тошнит всё чаще от людей
Толкающих, орущих,
Живущих просто, без затей,
Хватающих и рвущих.

Заполонивших всё и вся,
Смердящих и ползущих…
Я знаю, так про них нельзя,
Но как, не знаю, лучше.

Любил подлизывать, подлизывать,
А где удобнее – лизать,
Чины и звания нанизывать,
И вылезать, и вылезать.

Всё, что доступно было, вылизал,
Всё, что возможно, получил.
Туда таких немало вылезло.
Без всяких видимых причин.

Нет былого куража,
Радости – тем боле.
Жизнь проходит не спеша,
Есть покой и воля.

Только жить да поживать,
В зеркало глядеться
И ложиться почивать
Дотемна, как дети.

Восторженное солнце
За рощею вставало,
С утра через оконце
Сигналы подавало.

Раскосыми лучами
Играло и резвилось,
Сверкало над плечами,
Куда-то торопилось.

А я не просыпался,
Как лучики хотели.
Я в плен ко сну попался
И нежился в постели.

Вытесняют, вытесняют,
Не хватает места всем.
Ничего не объясняют,
Как забытый Наркомзем.

Нам же надобно держаться
И за свой клочок земли
Снова биться и сражаться,
Не прося, чтоб помогли.

Если думать, что помогут,
Можно заживо пропасть.
Ничего они не могут —
В рот не надо палец класть.

Помнят мышцы риск и резкость,
Финиш, белую черту.
Помню даже эту местность,
Флягу полную ко рту.

Рев восторженной торсиды
Перед финишным рывком…
Помню всё, с дочуркой сидя
Под трибунным козырьком.