Эдуард Асадов - Избранное

Ах, когда бы все эти «подачки»,
Что горячей нежности полны,
Да от той, от молодой гордячки!
Им тогда бы не было цены!

Она была слабою до предела,
И он опекал её и любил.
Потом, когда робость ей надоела,
Она стала сильной душой и телом,
И тут почему-то он к ней остыл.

О, милые женщины! Ради счастья
Не рвитесь вы к этой проклятой власти!

Она восхваляла и труд всегда,
И руки труда живые.
И очень любила плоды труда,
Но только такого и только тогда,
Когда трудились другие.

Она лгала легко, самозабвенно.
И так однажды страшно завралась,
Что вдруг до чистой правды добралась.
А молвив правду, умерла мгновенно.

Она о любви много лет мечтала,
Надеялась, верила, ожидала.
Когда же её наконец-то встретила,
То мимо прошла, не заметила.

Она про возраст лгала без смущенья
И так дохитрилась, себе на беду,
Что даты смерти её и рожденья
Оказались в одном и том же году.

О плюсах и минусах в человеке
Суди по тому, как он держит слово:
Правдив, значит, плюсы — его основа,
А лжив — значит, это уже навеки.

Нам рынок возвели в закон,
И все мы теперь за чертою бедности.
Однако я должен сказать не без вредности,
Что хоть мы и все за чертою бедности,
Но только с разных сторон.
С одной стороны — заплаты просителей,
С другой — золотые мешки грабителей.

О, сколько в молодости хочется
И сколько в юности мечтается!
И только в старости хохочется,
Что ничего-то не сбывается…

О, сколько мы к счастью путей искали
И всё-таки главный секрет забыли:
Ведь если бы люди друг другу не лгали,
Вы только представьте: нигде б не лгали!
То как же бы все превосходно жили!

— О, сколько я на свете перенёс! —
Сказал завскладом. Не ответив только
На скромный, но существенный вопрос:
Когда он перенёс? Кому? И сколько?

О счастье мечтал я, едва только мыслить начав,
И счастье однажды примчалось ко мне, вероятно.
Однако же дома, как видно, меня не застав,
Махнуло рукой и, вздохнув, улетело обратно.

Он был мудр, но свиреп и все злей с каждым годом:
И, уйдя от людей за последний порог,
Спрятал тело в могиле от гнева народа,
А вот имени спрятать нигде не мог…

И в народной «любви», что дошла до крайности,
Имя корчилось в страхе то здесь, то там.
И осталось завидовать острой завистью
Всем забытым историей именам…

Откуда мы знаем, что вьюги бушуют?
Что в мире есть солнце, река и Казбек?
Все знают об этом, пока существуют.
Умрём — и исчезнет весь мир навек.

И вот я спросил себя честно-честно:
А зависть живёт ли во мне, как бес?
И было б мне где-нибудь втайне лестно,
Чтоб мир вдруг и вправду со мной исчез?

И сам же ответил без громких слов:
Хоть век наш и краток, и все быстротечно —
Я тысячу раз умереть готов,
Чтоб жизнь на Земле продолжалась вечно!

«От счастья — счастья не ищут».
Та мудрость за нами рыщет.
А мы о ней вспоминаем,
Когда уже все теряем.

От хворей много на земле мученья,
Но мир воюет с ними сотни лет.
Теперь от всех болезней есть леченье,
И лишь с одной бедой всегда мученье —
От глупости, увы, лекарства нет.

Ну о чем человек иногда мечтает,
Безразлично, по праву иль не по праву?
Примитив — тот богатство в мечтах выбирает,
А творец? А творец выбирает славу!

Как часто за промах нас ждёт беда.
Но судим себя мы довольно гибко:
И, где-нибудь дров наломав, всегда
Твердим снисходительно: «Тут — ошибка!»
За что мы к себе так добры бываем?
Ну, раз оступились — куда ни шло.
Но если ошибку мы повторяем,
Давайте же честно тогда признаем,
Что тут не ошибка уже, а зло!

Ошибся — казнить себя не спеши.
Успеешь. Оставь этот «труд» для тех,
Кто жаждет судить абсолютно всех
И грызть тебя будет от всей души!