Софрон Бурков - Время задавать вопросы

В грозный бессмертия час,
Будучи предан, покинут,
Скажет по-русски наш князь:
«Мёртвые сраму не имут»!

Щит перекинувши с плеч,
Русской загадкой столетий
Он устремляет свой меч
В бой, неизбежно последний.

В ней тишина, хранящая прообраз
И чувств, и мыслей, и забытых снов,
Вещает не поэзией и прозой,
А звуком, говорящим всё без слов.

Мелодии, переплетясь в узоры,
Непринуждённо свой ведут рассказ
О том, как неуместны в жизни споры,
Которые навек поссорят нас.

О том, что мир прекрасен изначально
И не стремится к своему концу —
То радостно, то вдумчиво-печально,
Осанна воспевается Творцу!

И Моцарт, хрупкий, внешне некрасивый,
Являл надежды, словно солнца луч,
С рожденья наделённый светлой силой —
Играя, разгонять завесы туч.

А время было — преданное смуте:
Задумав бездуховность возрождать,
Её саму, скрывая мрачность сути,
Решили Просвещеньем называть.

Случилось вольных каменщиков братство,
Создавшее теорию свобод —
Мгновенно упразднив де-юре рабство,
Мечтаньями околдовать народ.

И Моцарт очарован красным словом,
Но до конца так и не смог принять,
Что чья-то, не Божественная воля,
Имеет право жизни путь менять.

Он звуками, услышанными свыше,
Спешил для нас запечатлеть тотчас
Гармоний лад, чтоб стали мы чуть ближе
К тому, что есть божественного в нас…

Отравлен Моцарт. Кем? Покрыто мраком.
Он не хотел служить невесть кому
И не умел быть яркою приманкой,
Злом не платил завистнику-врагу.

Он похоронен по разряду нищих,
Его богатство — лишь его душа.
Мы до сих пор его могилу ищем,
Но так ли уж она для нас важна?

Ведь Моцарт жив в сверкающей капели,
В приветливом журчаньи ручейка,
И в переливах соловьиной трели,
В шумах листвы, в рождении цветка.

Нас он зовёт услышать жизни радость
В заботах непрестанных день за днём.
И не менять её на слово «праздность».
Нас он зовёт — и мы к нему идём!

В заречье обитель,
Кувшинки, туман…
Их верный хранитель
Писал — Левитан.

В неброских пейзажах,
Предельно простых,
Как в правильных фразах,
Присутствует стих.

Конкретность деталей
В искусных руках
Картинам придали
Шедевров размах.

В них неторопливость
Руси красоты
Её же явилась
Ключом правоты.

Талант Левитана
С годами мужал,
Но рост, как ни странно,
Он свой задержал…

Считает Европа,
Чтоб прибыль иметь:
«Россия — сугробы
Да русский медведь».

И кто-то в России,
Не чуя подвох,
Потратит все силы
На горестный вздох.

Того же, кто мучим
Проблемой ума,
Европа научит:
«Жизнь ваша — сума,

И с нею скитаться
Придётся вовек.
Но если стараться,
Недочеловек,

То сможешь талантом
Себя прокормить,
И стать коммерсантом,
И нас оценить…»

И едет учиться
В свой срок Левитан,
Точней — измениться
В стандартах — как там.

Идя с ними в ногу,
Забыл он завет:
Где золота много —
Там истины нет.

И холст опозорен
Какой-то мазнёй,
Что силится корень
Найти смысловой

В обилии красок
Размытых границ,
В неверности масок,
В безликости лиц.

И пишет учёный
Теперь Левитан,
Как вновь испечённый
Юнец-дилетант.

Мазки слишком быстры,
Быстрее, чем мысль.
А мысли корыстны,
Коль муть правит жизнь.

И в золоте осень
Напишет такой,
Что хочется очень
Своею рукой

Картину потрогать —
Такое как стало:
Что золота много,
А осени мало?

Тяжёлые краски
Сумбурно легли,
И осени праздник
Создать не смогли…

Европой поруган
Палитры секрет:
Где краски от Бога —
Там золота нет!

Отец создал из древа сына,
Придал ему свои черты
И подарил свои мечты.
А сын воздал любовью стылой:
Нос длинный сразу заимел
Наперекор отцовской воле,
Тех полюбил — кто дрался, пел,
И не желал учиться в школе.
Свой нос насмешливо совал
Везде, где глупостей не ждали —
Его запреты раздражали —
И носом холст отца порвал…