Елена Крюкова - Коммуналка

Милая ты моя, Киселиха!..
Видать, жила я люто, лихо —
Живот растет не хуже опары,
А я в зеркале черна — старее старой…
Пальцы обожгу о твою магаданскую кружку
с грузинским чаем…
Вот так мы до рожденья их лелеем-качаем —
В люльках кухонь, в колыбелях метелей,
В сиротстве нагретых утюгом одиноких постелей…
Милая ты моя, Киселиха!..
Видать, я уж такая зайчиха-волчиха —
Ребенка нажила, а сама вот-вот с ума спячу:
За полночь подушку грызу, вою в нее, плачу…
У тебя иконка есть. Дай помолюся.
Вон она тихо сидит — матерь, Мария, Маруся.
Чай, тоже рожала. Может, услышит?
От нимбов тусклых — печкою пышет…
Колени подогну… Упаду — как на горох, на гвозди…
За стенкой гонят твист — у Тамарки гости…
По коридору крик: Петьку опять бьет Анфиса…
Батареи ледяные — Паня, дохлая крыса,
Еле топит… Котлы аварийные в котельной…
Ну, Киселиха, — у тебя такой затхлый дух постельный,
Топор можно вешать… Богородице, Дево!
У каждой молитвы — одинаковы припевы…
Пошли мне легкие роды! А коли не сможешь —
Пошли мне легкую смерть — да ведь ты не поможешь,
Картинка сусальная,
стрекоза на булавке,
фольговая обертка!..
…Не верю. Не верю. Нет веры. Это — хуже аборта.

Эх, пьянь-ресторань,
Русская отрава!..
Слева — площадная брань,
И молитва — справа.

На столе — коньяк, шампань,
Яблок лысины — желты…
Кто там, кто?.. Сань, а Сань!..
Обознался я: не ты…

За рояль, за рояль, за рояль — скорей-скорей!..
Распугаю я всю шваль, всех синиц и снегирей.
Музыка, да ты ж — моя официанточка!..
С виду — ути-пути, а на деле — хваточка…
С виду — мур-мур песенка, ласковая киска,
А на деле — лезвие
по-над глоткой — близко…

— Степка!.. Пжалста!..
Мой любимый песняк!..
Да червонец кладу — не за так…

— “Так ждала и верила
Сердцу вопреки…
Мы с тобой два берега
У одной реки…”

…Ты, Серега-тромбонист, —
Пусть ушла жена!
Пусть козлы врубают твист
В прорези окна.

Ты напейся… Закуси
Сладким чем-нибудь…
Вон малявка — две косы —
Бросься ей на грудь.

Ты забудься!.. Я и сам
Чуть было не влип…
Кто там, кто там?.. Сань, а Сань!..
Обознался… Всхлип

Чей-то громкий… На, заешь!
Кроличье рагу…
Ешь ты, ешь, пока рот свеж.
Через “не могу”.

Ну, а этих… мы найдем!..
Волки — я и ты!..
Всех подряд… переберем,
Груди-животы!..

Что?!.. Ждала и верила?!
Сердцу вопреки?..
Мы с тобой два берега…
Сергунь — от тоски
Выпью все!..

Мадера, херес — я гуляю.
Гуляю!.. Задираюсь?! Блажь,
Я нервный парень!.. Я играю
На том фоно разбитом — ваш
Кабацкий шут! Да колпака мне
Не сшила Санька!.. Все мура,
Икра, печенка… Я руками
По клавишам ору: ура!..
Ура тебе, правитель лысый,
Родной-любимый-дорогой!..
Пусть из страны сбегают крысы,
А за кордон я — ни ногой.
Мне здесь привольно. Ресторанчик,
Вокзал, мазута терпкий дух,
И я, Степанчик, мальчик-с-пальчик,
Я Рихтер: абсолютный слух!..
Спят тупорылые владыки
В одеколонной тьме СВ.
А здесь — от ярких бабьих ликов
Темно и звонко в голове…
Мне все до лампочки, до фени —
Всех съездов-лозунгов позор, —
Сидела б девка на коленях,
Плела б тонкоголосый вздор,
А я бы слизывал помаду
С ее разнюненного рта,
А я б глядел людское стадо —
Не смыслящее ни черта,
И ел и пил,
блестя усами,
Обмокнутыми в арманьяк…

Кто там идет?..
Эй, Санька! Саня!..

Я обознался.
Люстры пламя
Глаз режет. Воротник слезами
Улил. Российский сыр — с ноздрями…
Я щас. Я пьяный между вами.
Умоюсь из тарелки — щами.

Я ничего. Я просто так.

…А елка стояла средь дымного зала,
Стояла — у всех на глазах —
Беременной, потною бабой стояла,
С игрушками в черных руках.