Мария Подалевич: Просто скажи мне — да (стихи)

И спасенье, и стон, и звезда,
И печаль, и проклятья печать.
А дорога ведёт в никуда,
Та, которую просто начать.

Осторожно, тайно ты мне снишься,
Чтоб тебя из снов не прогнала.
Ну конечно — лучше же синица,
Чем зовущий оклик журавля.

Только мне милее тот журавлик,
Что зовет, зовет за облака.
Я его стихом негромким славлю,
Хоть еще не видела пока.

Понапрасну душу ты тревожишь,
Проклиная встречу день за днем.
Если приземлить меня не сможешь —
Стань небесным белым журавлём.

Не торопись ко мне — пока
Ты не поймешь, что я — дороже.
Пускай пройдут года — века:
Ты без меня уже не сможешь.

Не торопись — пока в ночи
Чужое имя может сниться.
И одиночеством свечи
Не торопись ты поступиться.

И, только, если в летний зной
Тепло припомнится ладони,
Тогда беги, спеши за мной.
И наводи порядок в доме…

Я ушла, босая, из дома.
Я брела по улице снежной,
Не встречая лиц незнакомых,
Не встречая взглядов мятежных.

А метель за мною кружила,
А метель смеялась и пела,
И рукой своей возложила
Снег на плечи давящий тело.

И лежал тот снег, упрекая,
Что в ночной завывающей мгле —
Не нужна я вовсе такая
Никому на этой Земле.

Закрыть забытую страницу.
И сжечь стихи.
И отпустить печаль как птицу.
Вздохнув — лети.

Но строчки — вот они — живучи.
Парят и ждут.
Когда, отчаясь, позову их:
— Я здесь. Я тут.

И прилетят страницы — птицы.
Совьют гнездо.
И сон слетает на ресницы
В мой тихий дом.

Город — осень-плаксу встречает,
Провожая в путь клин журавлей!
Петропавловский шпиль венчает
Золотую главу у церквей!

Тополя застыли на страже,
Пушка выстрелит в полдень раз!
Указующий перст накажет
Сохранить всё, что было до нас!

Ну зачем нам «хай-тек» в новостройке?
Что за радость оставим векам?
А новаторство — пусть лучше в строки
Забредёт — и останется там!

Петербург, я тобою болею,
В красоту я твою влюблена.
Бело-синей прекрасной лилеей
Монастырская церковь видна.

Там за скромной чугунной оградой
Барельефы уносят нас ввысь,
И роскошной барочной отрадой
Пятиглавия вознеслись.

На рождественский пряник похоже,
Задевают кресты облака,
Чтобы каждый случайный прохожий
К красоте прикоснулся — слегка.

Небоскреб на берегу Невы:
То ли кукуруза, то ли свечка.
Неужели вырастет — увы.
Где тот страж, что охраняет вечность?

Разделилась надвое элита:
Кто-то против, кто-то очень за.
Красота забыта и забита.
Как смотреть грядущему в глаза?

Небо оцарапав небоскребом,
Будут вверх амбиции расти.
Можно город наспех перестроить,
Только как потом его спасти?

Петродворец, стволы чернеют:
Их снег засыпал до бровей.
Ступени белые немеют.
От холодов, от снегирей

Зима: фонтаны занесены,
Укрыты статуи — зима.
Иду легко и окрылено —
Куда — не знаю и сама.

Иду к воде, а здесь по снегу
Цепочкой тянутся следы.
И надо мною чаша неба —
Как синь проснувшейся воды.

Снова сгущаются тени
И наползает ночь.
Контуры редких растений
Вновь убегают прочь.

Так убегают тени
От фар спешащих машин.
Веток голых сплетенье
Словно смятенье души.

Вот за окном фонарик:
Словно звезда зажглась.
Как теребит и давит
Слов неразгаданных вязь.

Когда ты сказал — я тебя не люблю —
На душу спустилась мгла.
Всё, что могла — всю душу мою,
Всю жизнь я тебе отдала.

Я резала волосы — вместо вен,
Я драла ногтями лицо,
Я не могла подняться с колен —
Казалось — что это — всё!

Я в анабиозе почти жила,
Ужастики стала смотреть…
И вот — пожалела, и поняла,
И подошла ко мне Смерть…

Она ледяною рукой — не сметь —
Сердце сжала — на миг.
Она не давала дышать и хрипеть,
Не вырвался даже крик.

Она наклонилась — последний жест —
Готовая мне услужить:
— Ну, ты готова? И твой ответ?
— Нет, уходи… Буду жить…