Галина Таланова: Ожидание чуда

от молодой жены,

тропинку, как слепец,

ища впотьмах клюкою.

...Приедешь —

и опять

не жизнь, а карусель.

И мы плывем с тобой по заданному кругу.

И в голове — сумбур, сумятица, кисель.

И не постичь прощания науку.

...Комок под кадыком

катай, что было сил,

страшась, что вдруг прорвет

соленую запруду.

...Не разорю гнезда,

что слишком ветхим свил

под скучные, как старость, пересуды...

* * *

Зачем ты приехал?

Не кинула трубку —

так грозно шипящую в ухо змею!

А бросила с долею уксуса шутку,

забыв, что обиду, как камень таю...

Все, вроде, как раньше.

Прилипнув к дивану,

заумные речи свои говоришь,

лениво макаешь пельмени в сметану,

с улыбкой блуждающей нежно глядишь.

Все, вроде, как раньше.

Лишь годы — меж пальцев...

Водой унесло головешки моста...

Бездарная роль погорельцев-страдальцев.

Душа от потерь безнадежно пуста.

На кочку не прыгаю с тонущей кочки,

и кругом уже не идет голова.

На новенький мост прибиваю досочки.

И вижу: сквозь пепел пробилась трава.

* * *

Снова в душном купе, как на море...

Будто волны качают вагон.

И в каком-то раздрае, раздоре

ты с собою сама. Сон — не в сон.

Снова жизнь в суете, кочевая.

Лезет холод сквозь щели в окно.

...По крупицам себя собирая,

ты не будешь собой все равно.

Поезд крутит колеса бесстрастно,

словно белка свое колесо...

...Изучай потолок безучастно,

обойдя из трех сосен лесок

и споткнувшись на ровненьком поле,

что под солнцем...

Душа в синяках...

...После делай примочки из хвои,

ненавидя синицу в руках.

* * *

Зря золотистый льется свет,

сочится сквозь льняные шторы...

Уже оставлен резкий след

той жизнью, где одни лишь ссоры.

Проник урановым лучом,

мечты о чуде разрушая.

Дитя-любовь толкнул плечом,

подумав, что она большая.

Не смог жене он рук согреть,

на резонанс настроить душу —

и подыграть, чтоб песню спеть

ей о тоске своей по мужу.

* * *

И нежно, как ноющий зуб,

подробности в памяти трогать.

Твой вздох, вдруг сорвавшийся с губ,

как будто чернеющий ноготь,

отдавленный кем-то давно...

Лицо побелевшее — смутно,

как стертое стиркой пятно,

что вывести разом так трудно...

* * *

Все в ступе дней перемололось.

Пусть сыпет белая крупа...

Вполуха слушаю твой голос,

на шутки тонкие скупа.

И ты, как каменный, спокоен

и дышишь в воротник пальто...

И весь ты стал так ладно скроен,

что что-то в этом есть не то.

...И цвет кругом лишь черно-белый...

Слилúсь с ветвями провода.

И то, что в прошлом в голос пело,

покрылось корочкою льда.

И оттого так одиноко.

Ловлю снежинки жадно ртом...

Но мне с тобой одна дорога:

след в след ступаю я с трудом,

чтоб не свернуть с пути, витая

в прижатых к снегу облаках,

по капле знанье обретая,

что все теперь в моих руках.

* * *

...Не свечу накрыли склянкой —

угасает прыть под зиму.

Пахнет в доме валерьянкой.

Жизнь по рельсам катит мимо —

мимо станции,

где встреча,

что могла бы стать судьбою.

...И втянула шею в плечи —

остаюсь сама собою.

Растяну в улыбке губы,

словно лемеха гармошки...

...Бабий век идет на убыль

по наезженной дорожке.

* * *

Кручусь, как белка в колесе,

иллюзией движенья тешусь.

Ну не выходит быть, как все:

о взгляды пристальные режусь.

И локоть, что толкает в бок,

потом на сердце ночью давит.

И разговор, что не глубок,

осадок муторный оставит.

И юность тянет, как магнит,

воспоминанием о море:

сквозь кипарисы и самшит

бредешь в пьянящем коридоре,

присядешь — и всегда тетрадь

лежит уютно на коленях

и можно пряжу строк мотать

к седьмому небу на ступенях.

Когда еще так молода,

что море жизни — по колено,

то рыбку ловишь без труда,

себе еще не зная цену, —

иль жаждешь чуда каждый день,

а не считаешь ты потери —

и пятипалую сирень

жуешь блаженно, в сказки веря...

* * *

Имя твое сжало сердце ладошкой

нежною,

только вот трудно дышать...

Словно сумели губную гармошку

губы немые, вздохнув, пробежать...

А говорила: «И думать забыла.

Так переменчив узор облаков!..

...Каждому хочется крепкого тыла,

где понимают друг друга без слов...

Стоит ли локти кусать об уплывшем,

солнечный зайчик ловить на стене,

греться на камне, под ливнем остывшем,

солнце искать в равнодушной луне?»

Милое имя —