Эдуард Асадов - Судьбы и сердца

Тут можно любые зажечь рассветы,
Вдохнуть потрясающий аромат,
Увидеть природу синего цвета,
Желтого цвета, алого цвета,
Сразу шагнуть и в мороз, и в лето,
И в завтра, и в тысячу лет назад.

Мне тут даже в мыслях не станут лгать,
А каждая умница и красавица
Здесь так безотчетно в меня влюбляется,
Что рада б и жизнь за меня отдать.

И, наделенный особой властью,
Я всюду попавших в беду людей
Мгновенно спасаю от всех несчастий,
От всяческих хворостей и смертей.

Лишь к подлости я доброты не знаю.
И вот сокрушающей силой слов
Я с гневной радостью истребляю
Всех в мире мерзавцев и подлецов!

Здесь я — счастливейший из живых!
И мне не бывать ни больным, ни старым.
И все богатства земного шара
Покорно лежат возле ног моих!

Детство окончилось, отмечталось…
Мчались года с быстротой стрижей,
И вот, к удивлению, оказалось,
Что «Доброе царство» не потерялось,
А стало лишь строже да чуть мудрей.

Сражаюсь я, радуюсь, ненавижу,
А если устану, спрошу: «К чему?!»
И взмою в то «царство», как дрозд на крышу,
Где все, что захочется, вновь увижу
И все, что мне дорого, обниму…

Ведь как нам порою ни улыбается
Удача, признаемся без труда,
Так уж у каждого получается,
Что где-то одни вдруг мечты сбываются,
Другим не исполниться никогда!

Поэтому сколько бы, как ручей,
Ни мчался ты с песней в большую реку,
Без этого «царства» души своей
Нельзя, наверное, человеку!

Что из того, что ты уже любила,
Кому-то, вспыхнув, отворяла дверь.
Все это до меня когда-то было,
Когда-то было в прошлом, не теперь.

Мы словно жизнью зажили второю,
Вторым дыханьем, песнею второй.
Ты счастлива, тебе светло со мною,
Как мне тепло и радостно с тобой.

Но почему же все-таки бывает,
Что незаметно, изредка, тайком
Вдруг словно тень на сердце набегает
И остро-остро колет холодком…

О нет, я превосходно понимаю,
Что ты со мною встретилась, любя.
И все-таки я где-то ощущаю,
Что, может быть, порою открываю
То, что уже открыто для тебя.

То вдруг умело галстук мне завяжешь,
Уверенной ли шуткой рассмешишь.
Намеком ли без слов о чем-то скажешь
Иль кулинарным чудом удивишь.

Да, это мне и дорого и мило,
И все-таки покажется порой,
Что все это уже, наверно, было,
Почти вот так же, только не со мной,

А как душа порой кричать готова,
Когда в минуту ласки, как во сне,
Ты вдруг шепнешь мне трепетное слово,
Которое лишь мне, быть может, ново,
Но прежде было сказано не мне.

Вот так же точно, может быть, порою
Нет-нет и твой вдруг потемнеет взгляд,
Хоть ясно, что и я перед тобою
Ни в чем былом отнюдь не виноват.

Когда любовь врывается вторая
В наш мир, горя, кружа и торопя,
Мы в ней не только радость открываем,
Мы все-таки в ней что-то повторяем,
Порой скрывая это от себя.

И даже говорим себе нередко,
Что первая была не так сильна,
И зелена, как тоненькая ветка,
И чуть наивна, и чуть-чуть смешна.

И целый век себе не признаемся,
Что, повстречавшись с новою, другой,
Какой-то частью все же остаемся
С ней, самой первой, чистой и смешной!

Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звезд ни поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает.
И, как ни хороша порой вторая,
Все ж берегите первую любовь!

Эх, жить бы мне долго-долго!
Но краток наш бренный век,
Увы, человек не Волга,
Не Каспий и не Казбек.

Когда-нибудь путь замкнется,
И вот на восходе дня
Город мой вдруг проснется
Впервые уже без меня.

И критик, всегда суровый
(Ведь может же быть вполне),
Возьмет да и скажет слово
Доброе обо мне!

И речи той жаркой градус
Прочтут и почуют люди.
Но я-то как же порадуюсь,
Если меня не будет?

И чем полыхать на тризне,
Сердечных слов не жалея,
Скажите мне их при жизни,
Сейчас мне они нужнее!..

Странною жизнью живет человек:
Чуть ли не всем овладел на свете!
Только и слышишь: «Атомный век —
Квантовый век, электронный век,
Плазма, космическое столетье».