Эдуард Асадов - Судьбы и сердца

Вы иные: без пестрых и скудных пожиток,
Без колоды, снующей в проворных руках,
Без костров, без кнутов, без коней и кибиток.
Вы в нейлоновых кофтах и модных плащах.

Вы иные, хоть больше, наверное, внешне.
Ведь куда б ни вели вас другие пути,
Все равно вам на этой земле многогрешной
От гитар и от песен своих не уйти!

Струны дрогнули. Звон прокатился и стих…
И запела, обнявши меня, точно сына,
Щуря глаз, пожилая цыганка Сантина
Про старинные дроги и пару гнедых.

И еще, и еще! Звон гитар нарастает,
Все готово взлететь и сорваться в ничто!
Песня песню кружит, песня песню сжигает,
Что мне сделать для вас? Ну скажите мне — что?!

Вздрогнув, смолкли веселые струны-бродяги,
Кто-то тихо ответил, смущенно почти:
— Золотой, ты прочти нам стихи о дворняге.
Ну о той, что хозяин покинул, прочти!

Май над миром гирлянды созвездий развесил,
Звон гитар… дрожь серег… тополиный дурман…
Я читаю стихи, я качаюсь от песен,
От хмельных, обжигающих песен цыган!

Ах вы, песни! Ах, други чавалэ-ромалэ!
Что такое привычный домашний уют?
Все ничто! Все качнулось на миг и пропало,
Только звезды, да ночь, да цыгане поют!

Небо красное, черное, золотое…
Кровь то пышет, то стынет от острой тоски.
Что ж вы, черти, творите со мною такое!
Вы же сердце мое разорвали в куски!

И навек, и навек эту радость храня,
Я целую вас всех и волненья не прячу!
Ну а слезы… за это простите меня!
Я ведь редко, товарищи, плачу…

Идет гаданье. Странное гаданье:
Стол, будто клумба, картами пестрит,
А старая цыганка тетя Таня
На них, увы, почти и не глядит.

Откуда же тогда, откуда эта
Магически-хмельная ворожба,
Когда чужая чья-нибудь судьба
Читается, ну, словно бы газета!

И отчего? Да что там отчего!
А вы без недоверья подойдите
И в черноту зрачков ее взгляните,
Где светятся и ум, и волшебство.

И разве важно, как там карта ляжет?!
Куда важней, что дьявольски мудра
Ее душа. И суть добра и зла
Она найдет, почует и расскажет.

И бросьте разом ваши почему!
Ведь жизнь цыганки, этого ли мало,
То искрометным счастьем хохотала,
То падала в обугленную тьму.

А пела так, хоть верьте, хоть не верьте,
Что пол и стены обращала в прах,
Когда в глазах отчаянные черти
Плясали на пылающих углях!

И хоть судьба швыряла, словно барку,
Жила, как пела: с искрою в крови.
Любила? Да, отчаянно и жарко,
Но не ждала улыбки, как подарка,
И никогда не кланялась в любви.

В прищуре глаз и все пережитое,
И мудрости крепчайшее вино,
И это чувство тонкое, шестое,
Почти необъяснимое, такое,
Что далеко не каждому дано.

Поговорит, приветит, обласкает,
Словно раздует звездочку в груди.
И не поймешь, не то она гадает,
Не то кому-то истово внушает
Свершение желаний впереди.

А тем, кто, может, дрогнул не на шутку,
Не все ль равно для жизненной борьбы,
Чего там больше: мудрого рассудка
Иль голоса неведомой судьбы?

— Постой! Скажи, а что моя звезда?
Беда иль радость надо мною кружит? —
Сощурясь, улыбнулась, как всегда:
— Лове нанэ [1] Лове нанэ — Денег нет (цыганск.). — не страшно, не беда.
Нанэ камам [2] Нанэ камам — Нет любви (цыганск.). — вот это уже хуже.

Ты тяжко был обманут. Ну так что ж,
Обид своих не тереби, не трогай,
Ты много еще светлого найдешь.
Вот карта говорит, что ты пойдешь
Хорошей и красивою дорогой.

И пусть невзгоды душу обжигают,
Но праздник твой к тебе еще придет.
Запомни: тот, кто для людей живет,
Тот несчастливым в жизни не бывает.

Ну до чего же странное гаданье:
Стол, как цветами, картами покрыт,
А старая цыганка тетя Таня
На них, увы, почти и не глядит.

Потом вдруг, словно вспыхнув, повернется,
Раскинет карты веером, и вдруг
Глазами в собеседника вопьется —
И будто ветер зашумит вокруг…

Летят во мраке сказочные кони,
Цыганка говорит и говорит,
И туз червей на сморщенной ладони,
Как чье-то сердце, радостно горит!..

Имеют ли чувства какой-нибудь цвет,
Когда они в душах кипят и зреют?
Не знаю, смешно это или нет,
Но часто мне кажется, что имеют.