Луций Сенека - Федра

Рассыпалась и вынесла чудовище

Страшней всех страхов, и сама вослед ему

На берег вторглась. Молкнет речь от ужаса:

Был грозен и огромен зверь невиданный

Высокий бык с крутой лазурной шеею,

И с гривой надо лбом зеленоватою,

С мохнатыми ушами; а глаза двумя

Цветами отливают: алым пламенем,

Как у владыки стада одичалого,

И синевою моря, где рожден он был.

Играют на загривке мышцы твердые,

Вбирая воздух, ноздри раздуваются,

Подгрудок зелен, тиною облепленный,

Бока покрыты пятнами пурпурными.

А сзади тело зверя уже сходится

И волочится, чешуей покрытое,

Огромное. Такие в море западном

Киты суда глотают иль крушат в щепы.

Земля заколебалась; скот испуганный

Метнулся врассыпную, и забыл пастух

Бежать за стадом. Звери мчатся из лесу;

Оцепенев от страха леденящего,

Встает охотник. Только Ипполит один

Не знает страха, пробует сдержать коней

Уздой и звуком голоса знакомого.

Там, где холмы над морем обрываются,

Дорога есть над крутизной. Чудовище

Ее загородило, лютый гнев копя.

Когда же, так и этак изготовившись,

Взъярилось вдоволь, - бросилось вперед стремглав,

Земли едва касаясь, и, ужасное,

Перед упряжкой замерло трепещущей.

Твой сын навстречу поднялся с угрозою,

В лице не изменившись, и воскликнул так:

"Мне дух не сломит тщетный страх: разить быков

В роду Тесея, верно, труд наследственный!"

Но кони понеслись, вожжей не слушаясь,

С дороги прочь метнулись, колесницу мча;

Куда несет безумный страх взбесившихся,

Туда летят через утесы острые.

А он, как кормчий среди вод бушующих

Бег моря умеряет и умением

Обманывает волны, чтоб не били в борт,

Конями правит: то терзает губы им,

Натягивая вожжи, то витым бичом

По спинам хлещет. Неотступным спутником

Несется бык: со всех сторон пугает он

Коней, то вровень мчась, то обгоняя их.

Не убежать: везде торчат преградою

Навстречу им рога морского чудища,

И в страхе скакуны не повинуются

Приказам: тщатся вырваться из упряжи,

Швыряя колесницу, на дыбы встают.

Ничком упал твой сын - и петли цепкие

Опутали его. Чем больше бьется он,

Тем туже гибкие узлы становятся.

А скакуны, почуяв злодеяние,

Мчат на свободе колесницу легкую:

Так, чуждый груз почувствовав и гневаясь,

Что свет дневной доверен солнцу ложному,

Низвергли Фаэтона кони Фебовы.

В крови все поле. Голова разбитая

Подскакивает на камнях. Терновники

Рвут волосы, кремни терзают острые

Лицо и губят ранами красу его.

Летят колеса, муку длят предсмертную.

Но вдруг вонзился острый обгорелый сук

Глубоко в пах - и тело пригвожденное

Возницы скакунов сдержало мчащихся.

На миг остановились - и препятствие,

Рванувшись, разорвали. В плоть впиваются

Полуживую все шипы терновые,

На всех кустах висят клочки кровавые.

Блуждают слуги по полям погибельным,

Везде, где путь свой Ипполит растерзанный

Отметил алой полосой широкою,

Собаки с воем ищут плоть хозяина.

Но труд усердный не помог все тело нам

Собрать. Таков ли жребий красоты людской?

Наследника, с отцом престол делившего,

Сиявшего всех ярче, как звезда в ночи,

Мы для костра сбираем погребального

Повсюду по кускам.

Тесей

О, ты сильнее всех,

Нас кровными связующая узами

Природа! Мы тебя и против воли чтим:

Сгубить хотел - и о погибшем плачу я.

Вестник

Бесчестно плакать, если что хотел, то смог.

Тесей

Когда своею властью случай сделает

Желанное проклятым, горше нет беды.

Вестник

Что плакать, если не угасла ненависть?

Тесей

Не об убитом - об убившем плачу я.

Хор

О людской удел, случай - твой господин;

Но меньше гнетет тех, кто меньше, судьба

И что легче, то боги легче разят.

Нам безвестный покой безмятежность дарит,

И в лачугах нам безопасно стареть.

На кичливый кров, вознесенный в эфир,

Налетает и Эвр, налетает и Нот,

Им безумный грозит Борей,

Кор их сечет дождями.

Редко грозит громовой удар

Влажной долине:

Но трепещет всегда Громовержца огней

Высокий Кавказ и Фригийский лес

Кибелы приют: ведь Юпитер разит

Все, что ближе - на страх ему - к небесам.

Но не знает больших сотрясений и бурь

Смиренный кров плебейских домов.

Гром колеблет дворцы.

На крыльях летит ненадежных час,

И проворная нам не бывает верна

Фортуна вовек.

И он, кто вновь увидал над собой

Читать дальше