Роберт Рождественский - Вся жизнь впереди… (сборник)

Подрастают за ночь только в сказках,
в жизни – дольше происходит это.
И не просто дети спят в колясках —
дремлет завтрашний народ планеты.
Хотите ли вы,
не хотите ли,
но дело, товарищи, в том,
что прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!
Потом – астрономы,
потом – агрономы,
пилоты,
актеры,
врачи и шахтеры.
Да, прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!
Человечек зашагал отважно.
Вот он книжку первую листает.
Кем он станет – это очень важно!
Но еще важней – каким он станет!
Разберемся в этом сложном деле.
Солнце доброе найдем за тучей.
От того, какими будут дети,
целиком зависит мир грядущий!
Хотите ли вы,
не хотите ли,
но дело, товарищи, в том,
что прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!
Потом – астрономы,
потом – агрономы,
пилоты,
актеры,
врачи и шахтеры.
Да, прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!

Мальчишки уснули,
подушку дыханием грея.
Мальчишки уснули
на теплой ладони страны.
Пожалуйста, тише!
Ведь в это полночное время
снятся ребятам
крутые звездные сны.
Сны, сны, сны
о больших марсианских веснах.
Сны о молчанье Луны,
сны о звездах.
Сны, сны, сны,
приходите почаще, пожалуйста,
Простые сны, великие сны.
сны, сны.
Они вырастают,
веселые мальчики эти.
Они покидают с улыбкой
края тишины.
И где-то на дальней,
еще неизвестной планете
снятся ребятам
земные синие сны.
Сны, сны, сны
о дождях, пролетевших косо.
Сны о разбеге волны,
сны о росах.
Сны, сны, сны,
приходите почаще, пожалуйста!
Простые сны, великие сны,
сны, сны.

Видишь,
птицы летят осторожно
на далекие вспышки огня.
И распахнут весь мир,
и дорога
так и просит:
шагни на меня!
Там, где небо
шторма занавесили,
там, где вязнут в тумане слова,
обязательно
есть неизвестные,
неоткрытые
острова.
И взлетают
соленые брызги,
закипают, нацелясь в луну.
И тяжелые
мокрые бриги
разрезают
большую волну.
Там крутые
права и законы,
там закаты литые, как медь,
и продрогшие
синие горы
ждут людей,
презирающих смерть!
Эти земли
в раскатистом громе,
в незнакомом тревожном дыму
покорятся лишь храбрым,
а кроме —
ни за что!
Никогда!
Никому!
Там, где небо
шторма занавесили,
там, где вязнут в тумане слова, обязательно
есть неизвестные,
неоткрытые
острова.

Об этом, товарищ,
не вспомнить нельзя.
В одной эскадрилье
служили друзья.
И было на службе
и в сердце у них
огромное небо —
одно
на двоих.
Дружили, летали
в небесной дали.
Рукою до звезд
дотянуться могли.
Беда подступила,
как слезы к глазам —
однажды в полете
мотор отказал.
И надо бы прыгать —
не вышел полет.
Но рухнет на город
пустой самолет.
Пройдет,
не оставив живого следа.
И тысячи жизней
прервутся тогда!
Мелькают кварталы,
и прыгать нельзя!
«Дотянем до леса, —
решили друзья, —
подальше от города
смерть унесем.
Пускай мы погибнем,
но город спасем».
Стрела самолета
рванулась с небес.
И вздрогнул от взрыва
березовый лес!..
Не скоро поляны
травой зарастут…
А город подумал:
«Ученья идут…»
В могиле лежат
посреди тишины
отличные парни
отличной страны.
Светло и торжественно
смотрит на них
огромное небо —
одно
на двоих!

Даль великая,
даль бескрайняя
за околицей и в судьбе.
Я тебе, земля,
низко кланяюсь,
в пояс кланяюсь тебе.
Мой родимый край,
место отчее,
ты – и праздник мой,
и броня.
Память общая
и песня общая
у моей земли
и у меня.
Я качал тебя
на своих руках,
то кляня судьбу, то моля.
Друг без друга нам
не прожить никак.
Будем дальше жить, земля.
Мой родимый край,
место отчее,
ты – и праздник мой,
и броня.
Горе общее
и счастье общее
у моей земли
и у меня.
В свой последний час
я вздохну, скорбя,
и на жизнь свою оглянусь.
Малым зернышком
упаду в тебя,
спелым колосом вернусь.
Мой родимый край,
место отчее,
ты – и праздник мой,
и броня.
Сердце общее
и солнце общее
у моей земли
и у меня.

Нам рано на покой.
И память не замрет.
Оркестрик полковой
вновь за сердце берет.
Прости, красавица,
что жизнь пехотная
вновь расставание
сулит тебе.
Не зря начищена
труба походная —
такая музыка
звучит у нас в судьбе!
С ним трудно, как по дну,
сквозь огненную тьму
я шел через войну,
шел к дому своему.
Вновь блещет серебром
оркестр полковой.
Он, словно вешний гром,
над нашей головой.
Прости, красавица,
что жизнь пехотная
вновь расставание
сулит тебе.
Не зря начищена
труба походная —
такая музыка
звучит у нас в судьбе!