Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в одном томе

Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Исуса,
Кто ни во что не верит — даже в черта, нáзло всем, —
Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.

Стремилась ввысь душа твоя —
Родишься вновь с мечтою,
Но если жил ты как свинья —
Останешься свиньею.

Пусть косо смотрят на тебя — привыкни к укоризне, —
Досадно — что ж, родишься вновь на колкости горазд.
А если видел смерть врага еще при этой жизни —
В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.

Живи себе нормальненько —
Есть повод веселиться:
Ведь, может быть, в начальника
Душа твоя вселится.

Пускай живешь ты дворником — родишься вновь прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь, —
Но если туп как дерево — родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком, —
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?!

Так кто есть кто, так кто был кем? — мы никогда не знаем.
Кто был никем, тот станет всем, — задумайся о том!
Быть может, тот облезлый кот — был раньше негодяем,
А этот милый человек — был раньше добрым псом.

Я от восторга прыгаю,
Я обхожу искусы, —
Удобную религию
Придумали индусы!

И душа и голова, кажись, болит, —
Верьте мне, что я не притворяюсь.
Двести тыщ — тому, кто меня вызволит!
Ну и я, конечно, постараюсь.

Нужно мне туда, где ветер с соснами, —
Нужно мне, и всё, — там интереснее!
Поделюсь хоть всеми папиросами
И еще вдобавок тоже — песнями.

Дайте мне глоток другого воздуха!
Смею ли роптать? Наверно, смею.
Запах здесь… А может быть, вопрос в духах?..
Отблагодарю, когда сумею.

Нервы у меня хотя луженые,
Кончилось спокойствие навеки.
Эх вы мои нервы обнаженные!
Ожили б — ходили б как калеки.

Не глядите на меня, что губы сжал, —
Если слово вылетит, то — злое.
Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, —
Где-нибудь зароюсь — и завою!

Не писать мне пóвестей, романов,
Не читать фантастику в углу, —
Я лежу в палате наркоманов,
Чувствую — сам сяду на иглу.

Кто-то раны лечил боевые,
Кто-то так, обеспечил тылы…
Эй вы парни мои «шировые»,
Поскорее слезайте с иглы!

В душу мне сомнения запали,
Голову вопросы мне сверлят, —
Я лежу в палате, где глотали,
Нюхали, кололи всё подряд.

Кто-то там проколол свою душу,
Кто-то просто остался один…
Эй вы парни, бросайте «морфушу» —
Перейдите на апоморфин!

Тут один знакомый шизофреник —
В него тайно няня влюблена —
Говорит: «Когда не будет денег —
Перейду на капли Зимина».

Кто-то там проколол свою совесть,
Кто-то в сердце вкурил анашу…
Эх вы парни, про вас нужно повесть,
Жалко, пóвестей я не пишу.

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.

Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда — наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или — когда все время против шерсти
Или — когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой, —
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья —
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье, —
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более — когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены:
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены —
Я это никогда не полюблю!

Ну вот, исчезла дрожь в руках,
Теперь — наверх!
Ну вот, сорвался в пропасть страх
Навек, навек, —