Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в одном томе

«…В самом ихнем тылу,
Под какой-то дырой,
Мы лежали в пылу
Да над самой горой, —

На природе, как в песне — на лоне,
И они у нас как на ладони, —
Я и друг — тот, с которым зимой
Из Сибири сошлись под Москвой.

Раньше оба мы были охотники —
А теперь на нас ватные потники
Да протертые подлокотники!

Я в Сибири всего
Только соболя бил, —
Ну а друг — он того —
На медведя ходил.

Он колпашевский — тоже берлога! —
Ну а я из Выезжего Лога.
И еще (если друг не хитрит):
Белку — в глаз, да в любой, говорит…

Разговор у нас с немцем двухствольчатый:
Кто шевелится — тот и кончатый, —
Будь он лапчатый, перепончатый!

Только спорить любил
Мой сибирский дружок —
Он во всем находил
Свой, невидимый прок, —

Оторвался на миг от прицела
И сказал: „Это мертвое тело —
Бьюсь на пачку махорки с тобой!“
Я взглянул — говорю: „Нет — живой!

Ты его лучше пулей попотчевай.
Я опричь того ставлю хошь чего —
Он усидчивый да улёжчивый!“

Друг от счастья завыл —
Он уверен в себе:
На медведя ходил
Где-то в ихней тайге, —

Он аж вскрикнул (негромко, конечно,
Потому что — светло, не кромешно),
Поглядел еще раз на овраг —
И сказал, что я лапоть и враг.

И еще заявил, что икра у них!
И вообще, мол, любого добра у них!..
И — позарился на мой „браунинг“.

Я тот „браунинг“ взял
После ходки одной:
Фрица, значит, подмял,
А потом — за спиной…

И за этот мой подвиг геройский
Подарил сам майор Коханойский
Этот „браунинг“ — тот, что со мной,
Он уж очень мне был дорогой!

Но он только на это позарился.
Я и парился, и мытарился…
Если б знал он, как я отоварился!

Я сначала: „Не дам,
Не поддамся тебе!“
А потом: „По рукам!“ —
И аж плюнул в злобе.

Ведь не вещи <���же> — ценные в споре!
Мы сошлись на таком договоре:
Значит, я прикрываю, а тот —
Во весь рост на секунду встает…

Мы еще пять минут погутарили —
По рукам, как положено, вдарили, —
Вроде нá поле — на базаре ли!

Шепчет он: „Коль меня
И в натуре убьют —
Значит, здесь схоронят,
И — чего еще тут…“

Поглядел еще раз вдоль дороги —
И шагнул, как медведь из берлоги, —
И хотя уже стало светло —
Видел я, как сверкнуло стекло.

Я нажал — выстрел был первосортненький,
Хотя „соболь“ попался мне вёртненький.
А у ног моих — уже мёртвенький…

Что теперь и „наган“ мне —
Не им воевать.
Но свалился к ногам мне —
Забыл, как и звать, —

На природе, как в песне — на лоне.
И они у нас как на ладони.
…Я потом разговор вспоминал:
Может, правда — он белок стрелял?..

Вот всю жизнь и кручусь я как верченый.
На Доске меня это<���й> зачерчивай!
…Эх, зачем он был недоверчивый!»

Угадаешь ли сегодня, елки-палки,
Что засядет нам назавтра в черепа?!
Я, к примеру, собираю зажигалки,
Ну а Севка — начал мучать черепах.

Друг мой Колька увлекается Ириной,
Друг мой Юрка бредит верховой ездой,
Друг мой Витька дни проводит под машиной,
Друг мой Левка летом ходит с бородой.

Если я задурю, захандрю —
Зажигалки я вмиг раздарю,
Или выбросить просто могу,
Или одновременно зажгу.

Как тесто на дрожжах, растут рекорды,
И в перспективе близкой, может быть,
Боксеры разобьют друг другу морды,
И скоро будет не по чему бить.

Прыгун в длину упрыгнет за границу,
А тот, кто будет прыгать в высоту, —
Взлетит — и никогда не приземлится,
Попав в «ТУ-104» на лету.

Возможности спортсмена безграничны,
И футболисты — даже на жаре —
Так станут гармоничны и тактичны,
Что все голы забьют в одной игре.

Сейчас за положенье вне игры — жмут,
А будет: тот, кто вне, тот — молодец,
Штангисты вырвут, вытолкнут и выжмут
Всю сталь, <���чугун>, железо и <���свинец>.

Сольются вместе финиши и старты,
Болельщикам задышится легко,
Любители азарта сядут в карты,
Стремясь набрать заветное «очко».