Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в одном томе

Еще бы — не бояться мне полетов,
Когда начальник мой, Е. Б. Изотов,
Всегда в больное колет как игла:
«Эх, — говорит, — бедняга!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была!..»

Хотя бы сплюнул: все же люди — братья,
И мы вдвоем и не под кумачом, —
Но знает, черт: и так для предприятья
Я — хоть куда, хоть как и хоть на чём!

Я к автомату: в нем ума палата —
Стою и улыбаюсь глуповато:
Такое мне ответил автомат!..
Невероятно, — в Ейске —
Уже по-европейски:
Свобода слова, — если это мат.

Мы в ресторан — там не дают на вынос,
Но нам и так неплохо — тишь да гладь, —
Вбежит швейцар и крикнет: «Кто на Вильнюс!..
Спокойно продолжайте выпивать!»

Мне летать — острый нож и петля:
Ни поесть, ни распить, ни курнуть,
И еще — безопасности для —
Должен я сам себя пристегнуть!

Друг рассказал — такие врать не станут:
Сидел он раз, ремнями не затянут,
Вдруг — взрыв! А он и к этому готов:
И тут нашел лазейку —
Расправил телогрейку
И приземлился в клумбу от цветов…

Я напрасно верчусь на пупе,
Я напрасно волнуюсь вообще:
Если в воздухе будет ЧП —
Приземлюсь на китайском плаще!

Но, смутно беспокойство ощущая,
Припоминаю: вышел без плаща я, —
Ну что ж ты натворила, Кать, а Кать!
Вот только две соседки —
С едой всучили сетки,
А сетки воздух будут пропускать…

Мой вылет объявили, что ли? Я бы
Чуть подремал — дружок, не подымай!
Но слышу: «Пассажиры за ноябрь!
Ваш вылет переносится на май!»

Считайте меня полным идиотом,
Но я б и там летал Аэрофлотом:
У них — гуд бай — и в небо, хошь не хошь.
А здесь — сиди и грейся:
Всегда задержка рейса, —
Хоть день, а все же лишний проживешь!

Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка, —
Чувствую — дышу и хорошею…
Вдруг тоска змеиная, зеленая тоска,
Изловчась, мне прыгнула на шею.

Я ее и знать не знал, меняя города, —
А она мне шепчет: «Как ждала я!..»
Как теперь? Куда теперь? Зачем да и когда?
Сам связался с нею, не желая.

Одному идти — куда ни шло, еще могу, —
Сам себе судья, хозяин-барин.
Впрягся сам я вместо коренного под дугу, —
С виду прост, а изнутри — коварен.

Я не клевещу, подобно вредному клещу
Впился сам в себя, трясу за плечи,
Сам себя бичую я и сам себя хлещу, —
Так что — никаких противоречий.

Одари, судьба, или за деньги отоварь! —
Буду дань платить тебе до гроба.
Грусть моя, тоска моя — чахоточная тварь, —
До чего ж живучая хвороба!

Поутру не пикнет — как бичами ни бичуй,
Ночью — бац! — со мной на боковую.
С кем-нибудь другим хотя бы ночь переночуй, —
Гадом буду, я не приревную!

День на редкость — тепло и не тает, —
Видно, есть у природы ресурс, —
Ну… и, как это часто бывает,
Я ложусь на лирический курс.

Сердце бьется, как будто мертвецки
Пьян я, будто по горло налит:
Просто выпил я шесть по-турецки
Черных кофе, — оно и стучит!

Пить таких не советуют доз, но —
Не советуют даже любить! —
Есть знакомый один — виртуозно
Он докажет, что можно не жить.

Нет, жить можно, жить нужно и — много:
Пить, страдать, ревновать и любить, —
Не тащиться по жизни убого —
А дышать ею, петь ее, пить!

А не то и моргнуть не успеешь —
И пора уже в ящик играть.
Загрустишь, захандришь, пожалеешь —
Но… пора уж на ладан дышать!

Надо так, чтоб когда подытожил
Все, что пройдено, — чтобы сказал:
«Ну а все же не плохо я пожил, —
Пил, любил, ревновал и страдал!»

Нет, а все же природа богаче!
День какой! Что — поэзия? — бред!
…Впрочем, я написал-то иначе,
Чем хотел. Что ж, ведь я — не поэт.

Про меня говорят: он, конечно, не гений, —
Да, согласен — не мною гордится наш век, —
Интегральных, и даже других, исчислений
Не понять мне — не тот у меня интеллект.

Я однажды сказал: «Океан — как бассейн», —
И меня в этом друг мой не раз упрекал —
Но ведь даже известнейший физик Эйнштейн,
Как и я, относительно все понимал.