Елена Егорова - Заповедники души

«Песнь Песней» в Библии пережила века,
Но как её поэзия душе близка!
Та мудрость, что светила праотцам,
Доступна Бога любящим сердцам,
Познавшим, что в стихах библейского поэта
Любовь небесная в любви земной воспета.

В пустыне Египта великий святой
Макарий всю жизнь подвизался.
Он к Господу с чистой горячей мольбой
Однажды в ночи обращался:
«Открой мне, о Боже, какая стезя
Угодна Тебе всего боле —
Монашество или честная семья,
Супружество верное? Волю
Твою мне поведай, сомненья реши:
Что лучше для страждущей неба души?»
Господь отвечал: «За градскою стеной,
Вдали от пустыни бесплодной,
Ремесленник верный с детьми и женой
Живёт. И Мне столь же угодна
Простая их жизнь, как монашеский быт».

Макарий Великий в тот город спешит,
Пустынную келью покинув.
Поутру, сомненья отринув,
Находит он домик у самой черты
Градской по известным приметам.
«Скажи мне, о брате, чем праведен ты?
Господь мне поведал об этом», —

Хозяина гость вопрошает.
В смущении муж отвечает:
«Отец преподобный, не праведник я,
Ведь должен весь день я трудиться.
На мне и работа, и дом, и семья —
Нет времени много молиться».
«Скажи мне тогда,
как живёшь ты с женой?
В совете иль ссоришься с нею?»
«Отец, я супругу люблю всей душой,
Забочусь о ней, как умею.
Живём мы в согласье немало уж лет.
Ни действом каким, ни словами
Её не обидел. Любовь да совет,
И верность всегда между нами».

И понял Макарий, в чём истины суть:
Честное супружество – праведный путь
К небесному прямо чертогу.
Супруги, кто двое – единая плоть,
Угодны не менее Богу
Монахов. Безмерно их любит Господь
И милости им посылает,
И светлым венцом увенчает!

Нательный крестик – знак Христа,
Любви и веры в Бога.
Он греет душу неспроста —
Хоть мал, но значит много.
И простецы, и короли
За христианский символ
На смерть и истязанья шли —
Господь давал им силы…
И в Туркестанскую войну
Страдал Фома Данилов
У Мурат – бека во плену,
Но крест не снял. Казнили
Жестоко кипчаки его,
Хоть мужеству дивились.
И слава подвига того
По всей Руси катилась.
Он в вере укрепил людей,
Сердца наполнил скорбью…
Двадцатый век всем тьму скорбей
Готовил, но не сгорбил
Тех, кто Христа не предавал,
Кто в ужасах ГУЛАГа
Святую веру сохранял,
Терпенье и отвагу,
Тех, кто крестил своих детей,
Не слушаясь запрета,
Кто не искал простых путей
И шёл дорогой Света.

Крестила бабушка меня
В одной церквушке дальней.
Но дома крестик кто-то снял,
Чтоб всё хранилось в тайне.
Висел мой крестик в глубине
Под детскою кроваткой.
Надеть его хотелось мне —
Но нет, нельзя! Украдкой
Я залезала под кровать
И на него глядела.
Потом так сладко засыпать
Мне было. Тихо пела
Молитвы бабушка на сон.
Лампадка над божницей
Дрожала звукам в унисон,
И тени, словно птицы,
Летали плавно по стене,
По потолку и шторам.
И ангелы, казалось мне,
Небесным пели хором.

Креститься бабушка меня,
Малютку, научила,
Но, от гонений дом храня,
В храм без внучат ходила.
Я с ней молитву «Отче наш»
Читала утром вместе.
Чернильный помню карандаш —
Им рисовала крестик…

Той детской веры свет угас:
Что Бога нет в природе,
Учили в школе строго нас.
«Пусть даже не заходит
Никто из любопытства в храм.
Туда идут невежды, —
Учителя твердили нам. —
На Бога нет надежды.
Придуман тёмными людьми
Он был для утешенья…»
Поверили наивно мы
Неправому ученью.
И речи бабушки родной
Мне слушать стало скучно.
Крестильный крестик с глаз долой
Был убран равнодушно.
Потом и вовсе в суете
Его я затеряла…
Но тяга к горней высоте
В душе не исчезала:
Я любовалась на кресты
В монастырях – музеях,
От непостижной красоты
Смущаясь и немея.
Евангелие мне прочесть
Вдруг стало интересно.
Задумывалась: может, есть
Мир высший, бестелесный?