Иннокентий Анненский - Великие поэты мира - Иннокентий Анненский

Но я… безучастен пред нею

И нем, и недвижим лежу…

………………………..

На сердце ее я, бледнея,

За розовой раной слежу,

За розовой раной тумана,

И пьяный от призраков взор

Читает там дерзость обмана

И сдавшейся мысли позор.

………………………..

О царь Недоступного Света,

Отец моего бытия,

Открой же хоть сердцу поэта,

Которое создал ты я.

На пороге

(Тринадцать строк)

Листы

На белом небе всё тусклей

Златится горняя лампада,

И в доцветании аллей

Дрожат зигзаги листопада.

Кружатся нежные листы

И не хотят коснуться праха…

О, неужели это ты,

Всё то же наше чувство страха?

Иль над обманом бытия

Творца веленье не звучало,

И нет конца и нет начала

Тебе, тоскующее я ?

В открытые окна

Бывает час в преддверьи сна,

Когда беседа умолкает,

Нас тянет сердца глубина,

А голос собственный пугает,

И в нарастающей тени

Через отво́ренные окна,

Как жерла, светятся одни,

Свиваясь, рыжие волокна.

Не Скуки ль там Циклоп залег,

От золотого зноя хмелен,

Что, розовея, уголек

В закрытый глаз его нацелен?

Идеал

Тупые звуки вспышек газа

Над мертвой яркостью голов,

И скуки черная зараза

От покидаемых столов,

И там, среди зеленолицых,

Тоску привычки затая,

Решать на выцветших страницах

Постылый ребус бытия.

Май

Так нежно небо зацвело,

А майский день уж тихо тает,

И только тусклое стекло

Пожаром запада блистает.

К нему прильнув из полутьмы,

В минутном млеет позлащеньи

Тот мир, которым были мы…

Иль будем, в вечном превращеньи?

И разлучить не можешь глаз

Ты с пыльно-зыбкой позолотой,

Но в гамму вечера влилась

Она тоскующею нотой

Над миром, что, златим огнем,

Сейчас умрет, не понимая,

Что счастье искрилось не в нем,

А в золотом обмане мая,

Что безвозвратно синева,

Его златившая, поблекла…

Что только зарево едва

Коробит розовые стекла.

Июль

1

Когда весь день свои костры

Июль палит над рожью спелой,

Не свежий лес с своей капеллой,

Нас тешат: демонской игры

За тучей разом потемнелой

Раскатно-гулкие шары;

И то оранжевый, то белый

Лишь миг живущие миры;

И цвета старого червонца

Пары сгоняющее солнце

С небес омыто-голубых.

И для ожившего дыханья

Возможность пить благоуханья

Из чаши ливней золотых.

2

Палимая огнем недвижного светила,

Проклятый свой урок отлязгала кирьга

И спящих грабаров с землею сколотила,

Как ливень черные, осенние стога.

Каких-то диких сил последнее решенье,

Луча отвесного неслышный людям зов,

И абрис ног худых меж чадного смешенья

Всклокоченных бород и рваных картузов.

Не страшно ль иногда становится на свете?

Не хочется ль бежать, укрыться поскорей?

Подумай: на руках у матерей

Всё это были розовые дети.

1909

Август

1

Облака плывут так низко,

Но в тумане всё нежней

Пламя пурпурного диска

Без лучей и без теней.

Тихо траурные кони

Подвигают яркий гнет,

Что-то чуткое в короне

То померкнет, то блеснет…

…Это было поздним летом

Меж ракит и на песке,

Перед бледно-желтым цветом

В увядающем венке,

И казалось мне, что нежной

Хризантема головой

Припадает безнадежно

К яркой крышке гробовой…

И что два ее свитые

Лепестка на сходнях дрог —

Это кольца золотые

Ею сброшенных серег.

2 Электрический свет в аллее

О, не зови меня, не мучь!

Скользя бесцельно, утомленно,

Зачем у ночи вырвал луч,

Засыпав блеском, ветку клена?

Ее пьянит зеленый чад,

И дум ей жаль разоблаченных,

И слезы осени дрожат

В ее листах раззолоченных, —

А свод так сладостно дремуч,

Так миротворно слиты звенья…

И сна, и мрака, и забвенья…

О, не зови меня, не мучь!

Сентябрь

Раззолочённые, но чахлые сады

С соблазном пурпура на медленных недугах,

И солнца поздний пыл в его коротких дугах,

Невластный вылиться в душистые плоды.

И желтый шелк ковров, и грубые следы,