Мухаммед Физули - Лейли и Меджнун

та основа пребудет непрочной, поверь.

Нужно в вечном жить мире - спокойнее это,

ибо вечного мира основа прочна.

Смерть спасет твою душу от сора и грязи -

опасенья и страхи отнимет навек,

В той жемчужине скрыт эликсир чудотворный -

той алхимией будет душа спасена.

Совершенства любви человек достигает,

если к смерти ведет его мудрости путь.

Исполняющий волю любви - умирает,

ибо сила любви только в смерти ясна.

Если будешь весной в цветнике, попирая

легкий прах, что у ног разостлался ковром.

Ты его возлюби, ибо в каждой былинке -

в ней Джамшид, в ней Джамшидова чаша видна.

Люди мира у жизни в плену пребывают

и не знают всей ценности небытия.

Физули, отказаться от гнета явлений -

лишь тебе одному эта сила дана.

И на Лейли - на розу сада нег -

Осенний ветер совершил набег.

Жестоко налетела злая осень

И завершила счет коротких весен.

Мать, сняв фату с своих седых волос,

И день и ночь лила потоки слез.

И, щек шафран осыпав камфарою,

Над дочерью рыдала молодою.

И долго продолжался горький стон:

Кто не заплачет, горем уязвлен?

Она блюла обычаи печали,

И с нею люди дальних стран рыдали..

И, схоронив останки, все в слезах,

Насыпали на них могильный прах.

Взял дольний прах остынувшее тело;

Душа к пределам горним полетела . . .

Познав любовь, до бога поднялась

И каплей в море божества влилась.

Срыватели цветов в садах страданий,

Хранители всех горестных преданий,

Решив закончить летопись скорбей,

Так начинали в горести своей:

Прошло немного времени, и вскоре

Страдалец Зейд узнал о тяжком горе.

Он в путь тотчас отправился, чтоб снесть

Меджнуну эту горестную весть:

"Сраженный горем и судьбой ужасной!

Как жаль, что в жизни ты страдал напрасно!

Ничтожен твой заветный талисман,

И от него не польза, а изъян.

Сверни ковры, пришел конец товару,

Осталось подвести итог базару.

Лейли всю жизнь Меджнуну отдала.

Ты будь живым, она в ничто ушла.

Та, что была причиной злоключений,

Из-за тебя погибла от мучений. . .

Прекрасная ушла в далекий край, -

Теперь ее обитель вечный рай.. ."

Услышав эту весть, Меджнун несчастный

Исторг из глуби сердца стон ужасный,

И этот стон его, печальный крик,

Лейли любимой в небесах достиг.

В стенаниях была такая сила,

Что чуть ее от сна не разбудила!

Стон поразил Меджнуна самого,

Ума, сознания лишил его.

Придя в себя, он зарыдал бессильно,

На лик осенний сыпал град обильный.

И Зейду горестный он дал ответ:

"О кравчий пира зол и горьких бед!

Зачем тебе нужна душа страдальца,

Зачем и сердце слабое скитальца?

Меня, беднягу, не жалеешь ты

И жжешь огнем, не зная доброты.

Ты, вижу, чашу с ядом мне подносишь

И у суда небес мне смерти просишь.

Ужели муравья тебе не жаль?

Стеклу конец, когда ударит сталь!

Ужели гнет творить не надоело?

Грех искупи, сверши благое дело!

К обители любимой я хочу,

Я превращусь в надгробную свечу!"

И вот за Зейдом шел он, с миром в ссоре,

Не дай нам бог такое ведать горе!

Едва лишь на могилу он взглянул, -

К печальным плитам плача он прильнул.

На голову, как на курган могильный,

Он сыпал прах и слезы лил обильно.

Без устали он горько слезы лил, -

Могильный камень в яхонт превратил.

И слезы, землю пропитав собою,

Текли ручьем под рыхлою землею.

И жемчуга своих бесценных слез,

Рассыпав, в дар любимой он принес.

И так, скорбя, свои призвал он очи:

"О звезды черной беспокойной ночи!

Глаза! Пора подняться в небеса, -

Ведь скрылась солнца светлая краса!

Луна теперь в созвездии далеком,

И спутник не дан ей жестоким роком.

Коль совесть есть у вас, не стойте тут, -

Летите к праху - там давно вас ждут!

Хочу, чтоб там вы жемчуг [85] То есть Лейли отыскали,

Ах, что с ним злые сделали печали!

Прах ног облобызайте вы ее

И расскажите бедствие мое:

"Зачем, свеча, от нас ты удалилась,

Завесой от страдальца отделилась?

Мир налил чашу, полную вином, -

Из этой чаши пили мы вдвоем.

Иль одурманена ты чашей мира,

Что не могла уже продолжить пира?

Свечою ты была, горя в ночи,

Но страсть пришла - и вот уж нет свечи.

Хотя совсем недолго ты горела,

Горения не выдержало тело.

Недолгим бдением утомлена,