Шота Руставели - Витязь в тигровой шкуре

Ах, купец, к тебе я ныне
Преисполнена доверья!
Не могу молчать я больше,
Все скажу тебе теперь я.
Может быть, Фатьме несчастной
Ты полезный дашь совет,
Как ей пленницу избавить
От ее великих бед.

Слушай, путник. Существует
Здесь обычай новогодний:
Закрываем мы торговлю,
И купцы поблагородней
Во дворец идут обедать
И несут царю дары –
Кто каменья дорогие,
Кто роскошные ковры.

Царь гостей обедом кормит
И дарами наделяет.
Десять дней гремят кимвалы,
Арфы звонкие бряцают,
На арене мечут копья,
На лугу играют в мяч,
На ристалищах огромных
Лошадей пускают вскачь.

Раз, обычай соблюдая,
Позвала меня царица
Вместе с женами торговцев
Во дворец повеселиться.
Поздно вечером вернулись
Мы веселые домой,
И подруг своих любимых
Привела я в дом с собой.

В сад мы весело спустились
И певцов с собою взяли.
Забавляясь, я меняла
И прически и вуали.
Наконец пришли мы в домик,
Что висит над самым морем,
И затихла я внезапно,
Вся охваченная горем.

Что тогда со мной случилось,
Рассказать я не умею.
Увидав, что я печальна,
Все ушли гулять в аллею.
В доме я одна осталась,
И окно приотворила,
И смотреть на море стала
Безнадежно и уныло.

Море тихо волновалось,
Гасло солнце золотое.
Вдруг мелькнуло в отдаленье
То ль животное какое,
То ли маленькая птица…
Но приблизилось виденье,
И признала в нем я лодку,
Что скользила по теченью.

Лодка к берегу пристала.
Озираясь боязливо,
Два раба чернее сажи
Вышли на берег залива.
Все вокруг спокойно было,
Не следил никто за ними;
Только я вверху сидела,
Не замеченная ими.

Осмотрев пустынный берег,
Вновь они спустились в лодку,
И ковчег внесли на берег
И открыли в нем решетку.
Из ковчега вышла дева
В черной редкостной вуали.
Солнце, полное сиянья,
С ней сравнялось бы едва ли.

Дева грустно оглянулась,
И лучи очей прелестных,
Озарив ночные скалы,
До высот дошли небесных.
Опустила я ресницы
И окно скорей закрыла.
И смотреть была не в силах
На чудесное светило.

Четырех рабов отважных
Позвала к себе тогда я
И сказала им: «Смотрите,
Гибнет дева молодая!
Подойдите незаметно,
Чернокожих окружите.
Что запросят, то и дайте,
Только пленницу купите.

Если ж эти два злодея
Не уступят вам девицу,
Вы убейте их без страха
Или бросьте их в темницу».
Вот рабы подкрались к лодке,
Окружили незнакомцев,
И к торговле приступили,
Развязав мешок червонцев.

У окошка я стояла.
Вижу – те не уступают,
Гонят прочь моих посланцев
И клинками угрожают.
«Смерть злодеям!» – я вскричала.
Тут рабы их повалили,
Обезглавили и в море
Вражьи трупы потопили.

Я пошла навстречу к деве
И склонилась перед нею.
Как была она прекрасна –
Рассказать я не умею.
Перед нею меркло солнце,
И лучи ее ланит
Ослепляли бедных смертных
Так, как солнце не слепит».

И Фатьма, рыдая горько,
В грудь ударила рукою.
Автандил заплакал тоже
И поникнул головою.
«Продолжай, – Фатьме сказал он,
Не томи слезами глаз».
И Фатьма, сдержав рыданья,
Продолжала свой рассказ:

«Эту деву молодую
Всем я сердцем полюбила.
Привела ее к себе я,
На подушки посадила
И сказала ей: «О солнце!
Ты дитя какой земли?
Где тебя злодеи эти,
Милый друг, подстерегли?»

И в ответ на эти речи
Дева вся затрепетала,
Истомленная неволей,
Безутешно зарыдала.
Затуманились нарциссы
Ослепительных очей,
Сквозь агатовые стрелы
Слез низринулся ручей.

Наконец она сказала:
«Ты мне матери дороже,
Но мое существованье
Лишь на вымысел похоже.
Кто я? Странница простая
С несчастливою судьбой.
Не хочу хулить я Бога,
Не откроюсь пред тобой».

И решила про себя я:
«Понуждать ее не время,
Пусть рассеется сначала
Молодых печалей бремя.
Успокоится девица
И расскажет все сама, –
Кто торопится без толку,
Сам лишается ума».

Эту деву молодую,
Станом сходную с алоэ,
От свидетелей нескромных
В тайном скрыла я покое.
Никому не говорила
Я о пленнице моей,
Только негр, слуга мой верный,
Мог входить в покои к ней.