Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

Близка у игрока, который в трефи,
И он опять кидает все на стол,
О боже, там каре, еще не вечер,
Хотя тот вечер переходит в стон.

И ставя на последнюю раздачу,
Моля о том, чтоб как-то повезло,
И Боже услыхал, как на удачу
Срывает куш случайно напролом.

Вот это да, свершилось, вот удача!
Ему б уйти с везением в руках,
Хватило бы на все, но все иначе,
Он снова ставит, презирая страх.

Опять свезло, фортуна повернулась,
Сгребая фишки, не дрожит рука,
Другому бы так даже и не снилось,
А он вперед туда, где нет конца.

Еще разок, еще какая малость,
Ведь карта прет, везение, успех,
Судьба конечно малость посмеялась,
На кон поставил все …и все – конец.

Крупье рукой набитой сгреб не глядя,
И не моргнув поставил новый кон,
А он сидел, молчал, даже не плача,
Тихонько встал и медленно ушел.

И на пороге этого вертепа,
Глядя на небо, не кривя душой,
Чуть напрягаясь выстрелил, как в небо,
И рухнул, соглашаяся с судьбой.

Судьба у всех немного расходима
С тем, что ты сам считаешь за судьбу,
Колода карт никем непобедима,
И ты не первый сгинул в пустоту.

Мы рождаемся – глазья открытые,
В голове – ничего не понять,
Только губы с натугой прикрытые,
Тянут титьку, чтоб нам выживать.

А годам к четырем чуть осмысленно,
Шаг за шагом идем по земле,
По асфальту игрушку уж двигая,
Очень нравимся сами себе.

К десяти мы уж просто Гагарины,
Ощущаем полеты во сне,
И себе так надежно затарили
Все, что можно найти во дворе.

Подросли, вот где возраст загадочный,
Ощущаешь что ты человек,
Где в семнадцать ты вечно мечтающий,
Как прекрасен твой будущий век.

Ты не смотришь назад, это прошлое,
Не жалеешь что быстро прошло,
Заросло и покрылось порошею,
Ты вперед, там ведь так хорошо.

Оглянулся, а ты уж в тридцатнике,
И с боков уж твои сыновья,
И жена все торчит в палисаднике
И ругается часто с утра.

Не успел все осмыслить, задуматься,
Время вскользь пролетело, а ты,
Ты уже на четвертом десятнике,
Вечерами сжигаешь мосты.

И опять за столом собираются
Твой полтинник отметить друзья,
А ты снова в себе удивляешься,
Неужели? Неужто то я?

Не успел присмотреться – с сединами…
Половина всей жизни прошла,
И лицо пожелтело, с морщинами,
И трясется немного рука.

Сбоку внуки и даже не верится,
Что так быстро уже понесла,
Вновь застолье, но вдруг поубавилось
Тех, с кем мог говорить до утра.

Про тебя говорят, что не старишься,
А ведь семьдесят было с утра,
И как много для всех ты стараешься,
Видно выжил совсем из ума.

Ты глаза приоткрыл со слезинами
И, прищурясь тихонько сказал:
«Бог ты мой, что творишь ты с годинами,
Ведь я даже считать их устал».

Но неведомо, сколько написано
Протоптаться на этой земле,
В девяносто ты вроде пришибленный,
Одинок, но так много в тебе.

Тех кого ты растил и воспитывал,
Кто-то помнит, а кто-то забыл,
Ты же в прошлом своем не учитывал,
Все прощал и, конечно, любил.

Вот и сотня, а им и неведомо,
Все забыли, а ты все живешь,
И в душе твоей неизведанной,
Ты как в двадцать, тихонько поешь…

И на зависть их непонятную,
Ты с утра, чуть занялся рассвет,
На крылечке с любимой сигарою,
Из стакана махнешь за сто лет.

Какой прекрасный таллинский пейзаж,
Как занесло со скрипом, но прорвались,
И долго долго над собой смеялись,
Что так хотелось нам упасть на свой этаж.

И с горем пополам и без грин-карты,
За два захода за один бугор,
Мы вроде россияне-иностранцы,
Но не пускают за чужой забор.

И время на чухну потратив даром,
Въезжая в то, что было как свое,
Но там уж лают чуждым перегаром,
Вы второсортье, мы же – это все.

Да ладно, мудаков везде хватает,
В погонах хуже не найти вообще,
Но в Нарве люди даже помогают,
Талон на выезд, как бы путь к звезде.

Все, вырвались лишь 200 километров,
Лишь два часа, а трасса так пуста,
А на спидометре 170 в хорошем месте,
А местные лишаются хвоста.