Здравко Кецман - Стихи из книги «Домашняя утварь»

День наступил второй, и дед
начал раздел скота —
по головам.
Женского пола — дочкам. Каждой по пять овец,
чтобы плодилось стадо, и каждой — козу молочную,
и корову, кормить детей. И молодь — телят да ягнят.
Куры — всем по одной,
плюс по десятку яичек на выведение.
Пусть у каждой будет курятник.
Волы — сыновьям, каждому по одному.
Пахать — запряжете попарно.
Пса же — не троньте. Собак заведете своих,
а этот порог — его.
Лошади: всех продать. Выручку — на постройку.
Для тягла в хозяйстве достаточно будет волов.
А хромую кобылу — дочери Саве,
бобылке, живущей в Подлуге, земля там ровнее,
удобней ступать…
Сама во всем виновата,
и помощи пусть не ждет.

Земля — она только Богова, и больше ничья. Землю
не делят, она дается на время, на ней мы живем и
работаем. Посему — осторожно с межами: если
поспорите, головы не теряйте.
Земля на склонах — она,
докуда достанет взора, въелась в холмы и камень.
Тот, кто ее получит, возьмет кайло и двуколку.
Пусть каждый из вас расширяет свои угодья,
насколько позволят теодолит с дальномером.
Прочее: то, что на Уриях, — старшему, Йовану,
и моему внуку Душану, его сыну.
Продольные нивы — Миле,
растут на них камни,
получит кирку и корзину.
Мирко — ему
все уже дадено Богом.
Бошко — округлое поле (то, что за домом).
Двор — мне и матери Стане.
Вам сюда путь не заказан.

На стене затаился паук, смотрит, что мы тут делаем,
все ли свои,
и вертится ли наш дом
вместе с Землей, на ней.
Вершим мы дележ,
вершим у него на виду.
Катаем клубки черной пряжи,
катаем клубки белой пряжи,
катаем клубки пестрой пряжи,
из одних рук в другие.
Так и вершим дележ
до Судного дня.
Катаем клубки, похожие
на муде древнего предка.
Полы у нашего дома
прогибаются под ногами —
порога не перейти:
слишком много клубков
накатано.

На крышу дома села ворона
и трижды каркнула:
кар! кар! кар!
Улетела в сторону леса.
Что хотела сказать,
чертовка?
В лесу не счесть тайников
и полых стеблей,
в которых прячется ветер.
Кто-то идет к нам,
идет
легким шагом, неслышным,
может, кто-нибудь из своих,
может, чужак — появится
и что-то возьмет, унесет.
Раздел уже завершен,
остается забрать у мертвых
то, чего им не надо.

Мы поделили часы,
чтобы каждый
мог отмерять себе время.
Мы поделили компасы,
чтобы тот, кто отправится в дальний путь,
не сбился с дороги к небу.
Мы поделили цепи
и поделили веревки —
вдруг пригодятся в жизни.
Поделили траву
и поделили ключи.
И молитвенники,
чтобы познать святое.

Из дома выносят вещи.
Переезд.
Сметают со стен паутину.
Здесь много прерванных снов
и темных зеркал.
Под кроватью скопилась одежда,
из шкафа ушли пальто.
Окна сняты с петель.
Когда все покинули комнаты,
разделились и стены.

Лежим на полатях —
по двое, по трое;
нас в небольших комнатушках
по пять, по семь.
Посуда звенит во мраке:
ее кто-то моет
после недавней трапезы.
Вчера мы похоронили дедушку Йою,
но он еще с нами.
Его одежда сброшена на пол,
словно ушел впопыхах
куда-то в село,
а мы его ждем обратно.
Сестру трясет лихорадка,
сражается мать с пауком,
который ужалил брата.
Вот он, весь наш багаж.
Мы улетаем в небо.