Эдуард Асадов - Стихотворения о любви

Он так любовь свою берег,
Как берегут цветы.
И так смущался, что не мог
Сказать ей даже «ты».
Он ей зимой коньки точил,
Для книжек сделал полку,
Все чертежи ее чертил
И тайно в паспорте хранил
Зеленую заколку.
Она смеялась — он светлел.
Грустила — он темнел.
И кто сказал, что будто нет
Любви в шестнадцать лет?!
К тому, что будет впереди,
Навстречу всей вселенной
Бежали рядом два пути,
Сближаясь постепенно.
Робея под лучами глаз,
Не смея губ коснуться,
Он не спешил: настанет час,
Когда пути сольются.
Когда придут взамен тревог
Слова «люблю» и «да»
И над скрещеньем двух дорог
Не робкий вспыхнет огонек,
А жаркая звезда.
И жизнь была бы хороша,
Презрей он ту «услугу».
Но раз не вынесла душа,
И он, волнуясь и спеша,
Во всем открылся другу.
Тот старше был и больше знал
И тем слегка гордился.
— Ты просто баба, — он сказал, —
Как маленький, влюбился!
Любовь не стоит ни гроша,
Коль сердце только тает.
Запомни: женская душа
Несмелых презирает!
Она ж смеется над тобой
Почти наверняка.
Да где характер твой мужской
И твердая рука?!
Потребуй все. Не отступай!
Смелей иди вперед!
Она — твоя! Не трусь и знай:
Кто любит — не уйдет!
И чтоб в любви не знать обид,
Запомни навсегда:
Что грубость девушка простит,
А глупость никогда!
Весенний ветер ли подул,
Коварен и лукав,
Иль друга речь, иль крови гул,
Но парень, выслушав, кивнул:
— Возможно, ты и прав…
Звенела ночь, луна плыла,
Как ворон, мгла кружила,
И хоть растеряна была,
Она и вправду не ушла,
Наверное, любила.
Гремели зори у реки
Кантатами скворцов,
И мчались дни, как огоньки,
Как стрелы поездов.
Теперь волнениям конец!
Победа и покой!
Но почему же стук сердец
Подавленный такой?
Он так любимую берег,
Как берегут цветы.
И так смущался, что не мог
Сказать ей даже «ты».
Но друг явился и «помог».
И он сумел, он вырвать смог
Растерянное «да»…
Так почему ж в конце пути,
Куда он должен был прийти,
Не вспыхнула звезда?!
Тебе б смеяться поутру,
А ты весь будто сварен.
Зачем стоишь ты на ветру?
О чем ты плачешь, парень?
Эх, снять бы голову ему —
Скотине, другу твоему!

Мчится родник среди гула таежного,
Бойкий, серебряный и тугой.
Бежит возле лагеря молодежного
И все, что услышит, несет с собой.
А слышит он всякое, разное слышит:
И мошек, и травы, и птиц, и людей,
И кто что поет, чем живет и чем дышит, —
И все это пишет, и все это пишет
На тонких бороздках струи своей.
Эх, если б хоть час мне в моей судьбе
Волшебный! Такой, чтоб родник этот звонкий
Скатать бы в рулон, как магнитную пленку,
И бандеролью послать тебе.
Послать, ничего не сказав заранее.
И вот, когда в доме твоем — никого,
Будешь ты слушать мое послание,
Еще не ведая ничего.
И вдруг — будто разом спадет завеса:
Послышится шишки упавшей звук,
Трещанье кузнечика, говор леса
Да дятла-трудяги веселый стук.
Вот шутки и громкие чьи-то споры,
Вот грохот ведерка и треск костра,
Вот звук поцелуя, вот песни хором,
Вот посвист иволги до утра.
Кружатся диски, бегут года.
Но вот, где-то в самом конце рулона,
Возникнут два голоса окрыленных,
Где каждая фраза — то «нет», то «да».
Ты встала, поправила нервно волосы,
О дрогнувший стул оперлась рукой,
Да, ты узнала два этих голоса,
Два радостных голоса: твой и мой!
Вот они рядом, звенят и льются,
Они заполняют собой весь дом!
И так они славно сейчас смеются,
Как нам не смеяться уже потом…
Но слушай, такого же не забудешь,
Сейчас, после паузы, голос мой
Вдруг шепотом спросит: — Скажи, ты любишь?
А твой засмеется: — Пусти, задушишь!
Да я, хоть гони, навсегда с тобой!
Где вы — хорошие те слова?
И где таежная та дорожка?
Я вижу сейчас, как твоя голова
Тихо прижалась к стеклу окошка.
И стало в уютной твоей квартире
Вдруг зябко и пусто, как никогда.
А голоса, сквозь ветра и года,
Звенят, как укор, все светлей и шире…
Прости, если нынче в душе твоей
Вызвал я отзвук поры тревожной.
Не плачь! Это только гремит ручей
Из дальней-предальней глуши таежной.
А юность, она и на полчаса —
Зови не зови — не вернется снова.
Лишь вечно звенят и звенят голоса
В немолчной воде родника лесного.

У них в ушах горячий звон.
У ног лежит луна.
Парнишка по уши влюблен.
По маковку она.
Шуршит, кружа под фонарем,
Осенний листопад.
Он вдруг сказал: — Давай пойдем
Куда глаза глядят!
И как огнем подожжена
Волнением его:
— Идем! — ответила она. —
До счастья самого.
И вот влюбленные в пути.
Костром горит восход.
Их где-то счастье впереди
Неведомое ждет!
И долго время их вело
По магистралям гулким.
А счастье, просто как назло,
Все время дома их ждало,
В родимом переулке…