Регина Наумова: Ты спросил, что такое есть Русь…

Под луною полной краснолицей,
В котловане вековых громад,
Океан, обласканный зарницей,
Заменил лазоревый наряд

На вечерний изумрудно-медный.
И жемчужно-пенное жабо
Бросил вслед волне уже безвредной —
С зыбью сонной спорить ей слабо.

Рябь лежит великая, встречая
Клеопатрою движенье вод.
Лучезарным отблеском сверкая,
Звёзды смотрят на неё с высот.

Всё вокруг в волнительном сиянье.
Споры волн замолкли… Тише гром…
Океан — живое обаянье,
Задышал в безлюдии ночном.

Под моим прилежным влажным взглядом
Млеет ночь. Становится светлей.
Я в восторгах умиленья рядом
Посижу на троне из камней.

В океане, на его просторе
Потонула где-то боль моя.
Чудный сон… сижу — и нету горя…
Слава вам, великие моря!

На кресло сброшены одежды.
Прекрасный лик в зеркальной мгле
Ей видится… Склоняет вежды
И улыбается себе.

Блеск локонов щекочет плечи,
И вечер дышит на груди,
И сладки помыслы о встрече,
И губы шепчут: приходи…

Назло судьбинным испытаньям
И злобе времени она
В осенний срок очарованьем
Негаснущей весны полна.

За миги нежности готова
Отдать сто страстных встреч в ночи.
О нежность, возвратись в дом снова —
Живительны твои лучи…

Снежинкой сказочной летала,
Невинную любовь даря,
Но от ладоней потных стала
Водою талой января.

Всё, что полно очарованья
И небывалой красоты,
От грубости и зла касанья
Уходит из души в мечты.

Отдай, мечта, былую нежность,
Потерянную у окна.
С тех пор, о глупая небрежность,
Лишь в снах мне видится она…

Меня ты погибелью звал для мужчин,
Что ж, грешной была, как и все на земле…
Но нужен мне ты, слышишь? — Ты лишь один.
Твой образ мне с детства являлся во сне.

Пусть ночи крадут мне сознанье твоё.
За ним я босою по снегу помчусь.
Залезу в болото — на, жри, комарьё…
Такая я, родненький, если влюблюсь.

Ко мне ты вернёшься, я — Сольвейг твоя!
А ты — наказанье… навеки, мой крест!
Я женщиной создана… благо творя,
Тебя, мой Пергюнт, посажу под арест…

И заново душу слеплю по частям.
И не возражай, остальное — мираж…
Скажи до свидания тролям, ****ям…
Прочь, с креном по кругу лёт, чёртов вираж…

Под небом лазорево-ярким
Листвой разузоренный путь.
Полна предвкушением сладким,
Полна упоением грудь.

Ах, для утончённой натуры
Цветут и жасмин, и сирень,
Порхают над нею амуры
В целованный солнышком день.

Мечтаний ночных лабиринты
Приводят к любимым устам.
Друг дарит всегда гиацинты,
Что собраны им по садам.

И ими её осыпает.
И страстно до утренних зорь,
Лобзает подругу, ласкает,
Снимая с души её хворь.

Их встречи, скажу, элегичны
Над речкой у старых ракит —
С природой любовь гармоничней.
В ней бытом дух чар не убит.

Утопают в листьях парки.
Минул срок денёчков жарких.
Минул срок в любви купаний
И спонтанности свиданий.

Что же делать… выпьем, милый,
Чтоб у нас хватило силы
Отблеск страстного былого
Не темнить недобрым словом.

Нам забыть ли онеменье
Душ от чудного мгновенья?
Там ложились в сумрак тени
На любовные ступени…

Предвкушеньем всё дышало
И луна вовсю блистала…
С травяной её постели
Мы на звёздочки глядели…

Что ж, вестимо, боль постонет,
Ветер осени прогонит
Сердца бедного роптанье
На спонтанные свиданья.

Лист кленовый, лист багряный
Унеси с собой с поляны.
Пусть он в вазе на оконце
Мнится сердцу лета солнцем

И губами милой с лика,
Целовавшими до крика…
Коли осень наступила,
То остудит всё, что было.

Что же делать? Выпьем, милый,
Чтоб двоим хватило силы
Отблеск страстного былого
Не темнить недобрым словом.