Регина Наумова - Ты спросил, что такое есть Русь…

Эк зелень яркая весны ржавеет
От влажной осени. Зимой чернеет
Строкой нечёткою на белом снеге —
Возможно ль жизнь прожить в одной лишь неге?

С годами расплывутся наши лица,
Как всем воспоминаниям — расплыться…
Навек не удержать любовь в объятьях;
Вздохнёшь, взглянув на свадебное платье…

Из юности в мечтах неугасимых
С фонариком над головой любимых
Плывёт в миру немом, необъяснимом
Айтматовский кораблик белый — мимо…

И явь перечеркнут вдруг грёзы…
Вот в бабушкин вхожу я сад — и слёзы
Сдержать не в силах. Там чугунной гирей
Всё рушит экскаватор… стало сиро! —

Пал дом московский — как под татарвою…
Держу его кровинушку рукою
И бабушку за плечи обнимаю…
— Пойдём отсель, родная, — повторяю…

О запахи цветов и листьев в книгах,
Оставленных в честь разных в жизни мигов.
О горсть земли, что из моей Отчизны,
Меня вскормившей. Но судьбой капризной

Забрасывалась всё в чужие страны…
И с этим получила, как ни странно,
И голос поэтический, и зрячесть,
Чтоб я, от добрых помыслов не прячась,

Жила, как подобает человеку;
«Не бить челом» хочу — быть «челом века» [10] М. И. Цветаева. .
Здесь след оставив свой неповторимый,
Умножить то, куда уйду, вестимо.

Тишь ночная дышит тенью странной…
Лунный свет в окне и в сердце свет…
Дума муравьишкой неустанным
Трудится, заслон творя от бед.

Чуток дух мой в живости бессменной;
Внемлет ночи мексиканской он —
Древним видам… И неизреченной
Тишью неземною поражён.

Год за годом понемногу тает
Тайн индейских след, как с гор снега.
Здесь к черте последней приближает,
Видимо, меня ночная мгла…

Не избегнуть нам того мгновенья,
Чтоб узнать, кто дверь там сторожит:
Свет душе даёт освобожденье
Или тьма пред входом в ад стоит?

Ночей пустынный небосклон
Стал открывать мне мир незримый.
Всё чаще прихожу на склон,
Где слышится неуловимый

Для многих прочих разговор
Дерев, травы, цветов пахучих,
Животных разных с ближних гор,
Дождя из туч с ручьём певучим.

Любовью дышит всё вокруг.
Великолепно Божье лоно.
И лунный свет, и моря звук…
Покорны бытия закону.

Близка душе ночная тишь.
С любовью новой слово льётся.
Глазами новыми глядишь,
Как вечной жизни жилка бьётся.

Когда отбуйствует разгульная метель
Для празднично украшенной услады,
То новому кумиру в новозванный день
Поклонятся… и за ненадобностью ель
Бомжихою прислонят у ограды.

Вот так же человек, на стропах паутин
Раскачиваясь, мнит, что — пуп вселенной.
Но поздней осенью в нежданный день один,
Поймёт: давным-давно уж он не паладин,
Ни для кого так и не стал бесценным.

Что ж, если жизнь разрушена, то всё с основ
Сумею воссоздать я, значит, снова.
Владеть собой пора в толпе глупцов, лжецов…
Остаться тихой под обстрелом бранных слов,
Ведь воля мне всегда служить готова!

Остаться честною должна сама с собой.
И быть прямой с родными и друзьями.
Клевещут пусть завистники, но мне такой
Не быть… В свой час считаться будут все со мной —
В моей стране и всюду за морями.

Всё чаще думаю о том,
Что есть друзья за смертной далью,
Что счастье входит в светлый дом
С подругой вечною — печалью.

Что жить размеренно грешно —
Без цели, в барственном мещанстве…
Душе ликующей дано
Парить в божественном пространстве.

Что взять блаженство лишь ценой
Твоих расцветших унижений
Не есть победа; врозь с мечтой
Живут не личности, а тени.

Что, если ты поэт душой —
Рождён для муки ежечасной;
Оплатишь горькою ценой
Свой путь к своей мечте прекрасной.

Я родилась в огромной прекрасной стране;
В милой Балтике, сердцу навеки родной.
Славный Каунас память оставил во мне…
По Москве и по нём я — в тоске неземной.