Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Мы брали с бою уголь,
Несли в забой огни,
Чтоб счастье, словно друга,
Найти и сохранить.

Прошли ходки и штреки,
Как тысячи дорог,
Чтоб голубые реки
Легли у наших ног.

Что нам быть может проще
Для отдыха дано —
Бродить дубовой рощей,
Искать речное дно,

Следить, как веток тени
Таит в себе река,
И наблюдать с волненьем
За дрожью поплавка.

Встречая волн удары,
Не отступать в борьбе.
И песнь нести в подарок,
Седой Донец, тебе.

Ветер вскинул пыль повыше,
И немного погодя
Вдруг ударили о крышу
Две дробиночки дождя.
И, качая подорожник,
Заставляя травы лечь,
Обложной осенний дождик
Начинает землю сечь.
Это снова ранний вечер
Тенью встанет у окон,
И в туман оденет плечи
Потемневший террикон.
Выйдет позднею порою
Вновь соседка на крыльцо,
От дождя платком закроет
Моложавое лицо.
Дым осядет полновесный,
Листья ринутся во тьму…
И опять подступит песня
Близко к сердцу моему.

Окованная медью по углам,
Гармонь казалась недоступно строгой.
…А парень брал ее по вечерам,
Ладов стекляшки осторожно трогал.
Он, как ребенок новые слова,
Искал в ладах могучие звучанья
И каждый звук, как тайну, открывал,
Берег, терял и находил случайно.
К холодной планке прижимал ладонь,
Сжимал меха, задумавшись нередко,
Но под его суровую гармонь
Не пели песни девушки-соседки.
А парню так хотелось песнь найти!
Простую песнь, без фальши и тревоги.
Но на каком ее искать пути
И где лежат к ней верные дороги?
Недосыпая, он встречал рассвет,
Весь в поисках неслыханных мелодий,
И слушал птиц, кузнечика в траве,
И песенку в случайном хороводе,
Веселый шум разбуженных квартир,
Запев сирен, прибой ветров горячих…
И словно шире раскрывался мир
При каждой, даже крохотной, удаче.
Гремели звуки, скрытые в ладах,
Сливались и неслись широким валом,
И под гармонь в частушках иногда
Грустил и улыбался запевала.
А он всё строил неустанно песнь,
Широкую и светлую, как счастье.
Весь в поисках, в волненьи жарком весь,
Неугомонный беспокойный мастер.
И песнь росла, звенела, как прибой,
Шла с хороводами в широком круге.
Ее несли и в парки, и в забой,
Встречали, как потерянного друга,
Крылатую, ловили на лету,
При встречах гармонисту жали руки.
А он не верил, что свою мечту
Смог уложить в игру горячих звуков,
Что трудный путь до песни пройден весь,
Начатый незаметною тропинкой,
Пока не услыхал родную песнь,
Звучащую с сверкающей пластинки.
Узнав знакомый, молодой напев
И музыку гармони голосистой,
Он, песенку взволнованно допев,
Признал себя впервые гармонистом!

Всё с маху переборет
Волны широкий бег…
Чем так волнует море
И что таит в себе?
Я море брал в ладони,
Держал у самых глаз.
Шальную от погони
Ловил волну не раз.
Но робко и несмело,
Спокойная всегда,
В пригоршнях зеленела
Покорная вода.

…А там, взрывая дали,
Решимости полны,
Ворочались, взлетали
И рушились валы.
На миг не затихая,
На берег шли спеша,
Скрипели, задыхаясь,
На мокрых голышах,
Чтоб вновь с тревожным свистом
Стеной упрямой встать,
Идти на дерзкий приступ
Опять, опять, опять,
Без сна и без покоя
В ночах звенеть сильней.
Упорство мне б такое
Да песенке моей.

Мне говорят: «Дарсан», — и я смотрю
с волненьем
На светлый профиль сказочной горы.
Каких цветов здесь радует горенье?
Какой здесь клад неведомый зарыт?
Ночуют на плечах Дарсана грозы,
Спит тишина, задумчивость храня,
И бродят непричесанные козы
В обветренных, облизанных камнях.
Огни цветов мне просятся в ладони,
Ползет к ногам широкая трава…
И… «Розпрягайте, хлопни, коней
Та й лягайте спочивать»…
Откуда взяться этой песне в горах?
Ее в Донбассе напевал я сам!
И что за люди, с песенным задором
Штурмующие солнечный Дарсан?
И, не успев в волненьи удивиться,
Я тоже улыбаюсь и пою.
По бронзовым и вдохновенным лицам,
По песне, без конца готовой литься,
Я земляков-шахтеров узнаю.
Так вот в чем тайна строгого Дарсана!
Ее не в зелени берег апрель:
Он мне друзей на горную поляну
Привел сюда, за тридевять земель.
И песнею, как дружбою, согреты,
Мы вниз идем в расплавленный закат.
Воркует море. И ко мне с приветом
Протянута знакомая рука.