Борис Бухштаб - Поэты 1840–1850-х годов

Немые души сожаленья
Глубоко в груди затая,
О скором твоем удаленья
Известье прослушала я…

И не было даже слезинки
В моих опуще́нных глазах…
Я речь завела без запинки
О балах, о всех пустяках…

А люди смотрели лукаво,
Качали, смеясь, головой;
Завистливой, тайной отравы
Был полон их умысел злой.

Пускай они рядят и судят,
Хотят нас с тобой разгадать!
Не бойся!.. Меня не принудят
Им сердце мое показать!..

Я знаю, они уж решили
В премудром сужденьи своем,
Что слишком мы пылко любили
И часто видались вдвоем…

Я знаю, они не поверят
Сближенью двух чистых сердец!..
Ведь сами ж они лицемерят,—
Им в страсти один лишь конец!..

И вот почему их насмешка
Позорит чужую любовь!..
Зачем пред их грубой усмешкой
В лицо мне бросается кровь!..

А мы-то, — мы помним, мы знаем,
Как чист был союз наш святой!
А мы о былом вспоминаем
Без страха, с спокойной душой.

Меж нами так много созвучий!
Сочувствий нас цепь обвила,
И та же мечта нас в мир лучший,
В мир грез и чудес унесла.

В поэзии, в музыке оба
Мы ищем отрады живой;
Душой близнецы мы… Ах, что́ бы
Нам встретиться раньше с тобой?..

Но нет, никогда здесь на свете
Попарно сердцам не сойтись!..
Безумцы с тобой мы… мы дети,
Что дружбой своей увлеклись!..

Прощай!.. Роковая разлука
Настала… О сердце мое!..
Поплатимся долгою мукой
За краткое счастье свое!..

Не дам тебе увянуть одиноким,
Последний цвет облистанных полей!
Не пропадет в безмерности степей
Твой аромат; тебя крылом жестоким
Не унесет холодный вихрь ночей!

Я напою с заботливым стараньем
Тебя, мой гость, студеною водой;
Я нагляжусь, нарадуюсь с тобой;
Ты отцветешь — и с нежным состраданьем
Вложу тебя в молитвенник святой.

Чрез много лет, в час тихого мечтанья
Я книги той переберу листы;
Засохший мне тогда предстанешь ты.
Но оживешь в моем воспоминаньи,
Как прежде, полн душистой красоты.

А я, цветок, в безвестности пустыни
Увяну я… и мысли тщетный дар,
И смелый дух, и вдохновенья жар —
Кто их поймет?.. В поэте луч святыни
Кто разглядит сквозь дум неясных пар?..

Поэзия — она благоуханье
И фимиам восторженной души.
Но должно ей гореть и цвесть в тиши,
Но не дано на языке изгнанья
Ей высказать все таинства свои!

И много дум, и много чувств прекрасных
Не имут слов, глагола не найдут
И на́ душу обратно западут.
И больно мне, что в проблесках напрасных
Порывы их навек со мной умрут!

Мне суждено, под схимою молчанья,
Святой мечты всё лучшее стаить,
Знать свет в душе — и мрак в очах носить!
Цветок полей, забытый без вниманья,
Себя с тобой могу ли не сравнить?..

Вставать, чтоб целый день провесть наедине
С напрасными и грустными мечтами,
В безжизненной степи, в безмолвной тишине,
Считать года потерянными днями,
Не видеть пред собой ни цели, ни пути,
Отвыкнуть ждать, забыть надежды сладость
И молодость губить в деревне, взаперти,—
Вот жребий мой, вот жизнь моя и радость!

Когда ровесницам моим в удел даны
Все общества и света развлеченья,
И царствуют они, всегда окружены
Толпой друзей, к ним полных снисхожденья;
Когда их женский слух ласкает шум похвал,
Их занят ум, их сердце бьется шибко,—
Меня враждебный рок здесь к степи приковал,
И жизнь моя лишь горькая ошибка!..

Напрасно я в себе стараюсь заглушить
Живой души желанья и стремленья…
Напрасно зрелых лет хочу к себе привить
Холодные, сухие размышленья…
Напрасно, чтоб купить себе навек покой,
Состариться сейчас бы я готова…
Вперед, вперед и вдаль я рвусь моей мечтой,—
И жить с людьми стремится сердце снова!..