Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917

Текст печатается по книге «Сказки», 1930, где сказка ошибочно датирована 1914 годом.

Суд *

Впервые, под названием «Дятел, лиса и щегол» и с подзаголовком «сказка», опубликовано в журнале «Современный мир», 1913, № 12, декабрь. Вошло в книгу: Демьян Бедный, «Пирог да блин», П. 1917.

Текст печатается по книге «Сказки», 1930.

Что судит, дескать, щегловито – имеется в виду царский министр юстиции, один из столпов самодержавия, крайний реакционер Щегловитов. См. также прим. к стихотворению «Щегол».

Будильник *

Стихотворение, повидимому, не могло получить доступа в печать по цензурным соображениям. В нем отражен действительный факт ареста Д. Бедного на улице, произошедший в Петербурге 19 февраля 1913 г. При аресте полицией был изъят будильник, принятый за адскую машину.

Стихотворение опубликовано в I томе собрания сочинений, 1930, откуда и печатается текст.

Чертовщина *

Опубликовано в книге: Демьян Бедный, «Сказки», изд. «Прибой», П. 1917. Написано в 1913 г. Эпиграф – из стихотворения А. С. Пушкина «Бесы».

Текст печатается по однотомнику 1937 г.

Всякому свое *

Опубликовано в книге: Демьян Бедный, «Всякому свое. Басни», изд. «Прибой», П. 1918. Стихотворение это, написанное в 1913 г., является ответом на брошенное тогда буржуазной печатью обвинение рабочим газетам в том, что они не печатают бульварно-развлекательного материала.

Текст печатается по однотомнику 1937 г.

Звонок *

Опубликовано в книге: Демьян Бедный, «Сказки», изд. «Прибой», П. 1917.

Текст печатается по книге «Сказки», 1930.

«Пирог да блин» *

Впервые опубликовано в харьковской газете «Утро», 1914, № 2255, 16 марта, где поэт начал сотрудничать, как он указывал в одном из писем к П. Мирецкому, «по соображениям предусмотрительного свойства: на случай вынужденного отрясения столичного праха от ног моих». Отдельное издание, со включением нескольких других произведений поэта, – Демьян Бедный, «Пирог да блин», изд. «Жизнь и знание», П. 1917.

Первопечатный текст имел следующее название: «Жерновцы, или чудодейственный корректив крестьянского землеустройства (старая сказка с новой присказкой)» и сопровождался ироническим посвящением:

«Его превосходительству действительному статскому советнику, управляющему крестьянским земельным банком Степану Степановичу Хрипунову – в память „стелановского разорения“, движимый особыми чувствами, почтительнейше посвящаю».

В концовке после слов: «Ведь сказка не нова», стояла сноска: «См. народные русские легенды А. П. Афанасьева, изд. 1914 г. Легенда № 33».

Последним двум строкам стихотворения в первопечатном тексте соответствовали следующие строки:

Текст печатается по книге «Сказки», 1930.

Что верно, то верно! *

Опубликовано в «Пути правды», 1914, № 41, 20 марта, откуда и печатается текст.

Мартов, Дан – лидеры меньшевиков.

Рабочим *

Опубликовано в «Пути правды», 1914, № 42, 21 марта, откуда и печатается текст. Написано в связи с массовыми отравлениями рабочих на петербургских заводах. Рабочие дали резкий отпор провокаторам, пытавшимся обвинить в этих отравлениях самих рабочих и пустившим слух о якобы существующем среди рабочих «комитете отравителей». В знак протеста против тяжелых условиях труда, вызвавших отравления, в Петербурге происходили забастовки, сопровождавшиеся столкновениями с полицией. См. также стихотворение «И там и тут…».

И там и тут… *

Впервые опубликовано в «Пути правды», 1914, № 43, 22 марта.

В беседе с молодыми писателями 25 февраля 1931 г. Демьян Бедный говорил: «…если бы вы меня спросили, какое из своих произведений я считаю наиболее удачным, я назвал бы маленькое – в четыре строки – стихотворение „И там и тут“. Оно было написано мною в 1914 году, в те дни, когда в Петербурге на некоторых заводах произошли случаи массового отравления рабочих, особенно на свинцово-белильных фабриках. Это вызвало бурные рабочие демонстрации на улицах. Царское правительство ответило на демонстрации свинцовыми пулями. По этому поводу я написал исключительно дерзкое четверостишие, а старая „Правда“ не побоялась его напечатать, хотя в нем шла речь фактически о вооруженном отпоре царским усмирителям. Призыв к боевому отпору должен был, однако, в целях уклонения от цензурно-административных громов, лишь чувствоваться в словесной структуре стихотворения, а сами слова не должны были заключать в себе никакого „криминала“. Для этого я заключил стихотворение выражением, с которым всегда ассоциируется жест, жест отчаянной удали, когда надо биться, потому что все равно пропадать, „один конец!“. Стало быть, внешне простое словесное оформление приобретало неуловимую для цензурной придирки, однако совершенно ясную боевую динамику, удалой жест» (Д. Бедный, «Вперед и выше», 1933, стр. 16–17).