Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

Я – просветленный, я кажусь собой,
Но я не то, – я остров голубой:
Вблизи зеленый, полный мглы и бури,
Он издали являет цвет лазури.

Я – вольный сон, я всюду и нигде: –
Вода блестит, но разве луч в воде?
Нет, здесь светя, я где-то там блистаю,
И там не жду, блесну – и пропадаю.

Я вижу все, везде встает мой лик,
Со всеми я сливаюсь каждый миг.
Но ветер как замкнуть в пределах зданья?
Я дух, я мать, я страж миросозданья.

Звуки и отзвуки, чувства и призраки их,
Таинство творчества, только что созданный стих.

Только что срезанный свежий и влажный цветок,
Радость рождения – этого пения строк.

Воды мятежились, буря гремела, – но вот
В водной зеркальности дышет опять небосвод.

Травы обрызганы с неба упавшим дождем.
Будем же мучиться, в боли мы тайну найдем.

Слава создавшему песню из слез роковых,
Нам передавшему звонкий и радостный стих!

    Утром рано,
    Из тумана,
Солнце выглянет для нас.
    И осветит,
    И заметит
Всех, кто любит этот час.

    Ночью, скучно,
    Однозвучно,
Упадает звон минут.
    О минувшем,
    Обманувшем
Их напевы нам поют.

    Точно с крыши,
    Тише, тише,
Капли падают дождя.
    Все прольются,
    Не вернутся,
Этот темный путь пройдя.

    Звук неясный,
    Безучастный,
Панихиды нам поет.
    «Верьте, верьте
    Только смерти!
Чет и нечет! Нечет, чет!»

    «Чет счастливым
    И красивым,
Слабым нечет, недочет!
    Но, редея,
    Холодея
Чет и нечет протечет!»

    Звук неясный,
    Безучастный,
Ты поешь, обман тая.
    Нет, не верю,
    И в потерю
Смысл иной влагаю я.

    Верьте, верьте
    Только смерти
Нас понявшего Христа!
    Солнце встанет,
    Не обманет,
Вечно светит красота!

    Цель страданья,
    Ожиданья,
Всем нам светлый даст отчет.
    В мире согласный,
    Вечно ясный,
Чет и нечет вас влечет.

Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветущий в столетие раз,
Пряный, дышал между гор, на вершинах.
Месяц за скалы проплыл и погас.

В темной пещере, задумчивый йоги,
Маг-заклинатель, бледней мертвеца,
Что-то шептал, и властительно-строги
Были черты сверхземного лица.

Мантру читал он, святое моленье;
Только прочел – и пред ним, как во сне,
Стали качаться, носиться виденья,
Стали кружиться в ночной тишине.

Тени, и люди, и боги, и звери,
Время, пространство, причина, и цель,
Пышность восторга, и сумрак потери,
Смерть на мгновенье, и вновь колыбель.

Ткань без предела, картина без рамы,
Сонмы враждебных бесчисленных «я»,
Мрак отпаденья от вечного Брамы,
Ужас мучительный, сон бытия.

К самому небу возносятся горы,
Рушится с гулом утес на утес,
Топот и ропот, мольбы и укоры,
Тысячи быстрых и звонких колес.

Бешено мчатся и люди и боги…
Майя! О, Майя! Лучистый обман!
«Жизнь – для незнающих, призрак – для йоги,
Майя – бездушный немой океан!»

Скрылись виденья. На горных вершинах
Ветер в узорах ветвей трепетал.
Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветок вековой, отцветал.

Не только люди и герои,
    Волненье дум тая,
Томятся жаждой в душном зное
    Земного бытия.
Но даже царственные боги
    Несут тяжелый плен,
Всегда витая на пороге
    Все новых перемен.

Они счастливее, чем люди,
    Герои равны им,
Но все они скорбят о чуде
    Всем существом своим.
В оковах жизни подневольной
    Запутанных миров,
Скорбят о вечности безбольной
    Непреходящих снов.

И только Он, Кто всех их видит
    С незримой высоты,
Кто бледной травки не обидит,
    В Чьем лоне я и ты, –
Лишь только Он, всегда блаженный,
    Ничем не утомлен,
И жизнь с ее игрой мгновенной
    Пред ним скользит, как сон.